тоже не являлись воинами. Оставалось набраться терпения и дождаться, когда Танияр нас познакомит.

Кийрамы повернули головы на звук шагов. Эчиль замолчала, ее пристальный взгляд устремился на послов, и только Ихсэн продолжала наигрывать, развлекая гостей. Теперь я поднялась на ноги, а следом за мной встали и мои рырхи, даже вредина Торн.

– Милости Отца вам, – приветствовала я наших новых гостей, и Танияр, подойдя ко мне, приобнял за талию.

– Присядьте с нами, – произнес каан. – Отдохните и поешьте с дороги. Места всем хватит.

Послы не двинулись с места. Они переводили взгляды с меня на порыкивающих рырхов, затем на кийрамов, на Эчиль и снова Танияра. Почти каждый за нашим столом вызывал у посланцев Елгана изумление и оторопь. Каан вопросительно приподнял брови:

– Отчего медлишь, Туор? Садись, здесь собрались добрые друзья.

Спутники Туора переглянулись в растерянности, но по-прежнему остались стоять, ожидая, что скажет их предводитель.

– Эчиль, Ихсэн, – позвал Танияр.

Ихсэн отложила калдарын, и они с Эчиль споро взялись за дело – готовили место для послов. Я подняла взгляд на мужа, но он только крепче прижал меня к себе, так дав понять, что мне не надо помогать женщинам, хотя это не противоречило устоям. Даже наоборот. Это я должна была если и не сама, то хотя бы дать указание прислуге, то есть Сурхэм, но не каанше и вышивальщице, которые были такими же гостями, как и все остальные. Но у Танияра были свои соображения, и потому я просто осталась рядом, не вмешиваясь в ход событий.

– Что же вы стоите, Туор? – полюбопытствовал каан. – Ашити, проводи наших гостей.

Вот теперь он отпустил меня, и я направилась к чужим тагайни, а следом за мной засеменили рырхи, все трое. Взгляд Туора на миг впился мне в лицо, а затем опустился к земле.

– Это рырхи, – сказал посол.

– Рырхи, – ответила я с легким поклоном. А затем повела рукой: – Окажи милость, уважаемый Туор, вкуси нашей пищи, испей буртана. Отец велит почтить гостя, так уж не откажи, позволь позаботиться о тебе и тех, кто пришел с тобой.

– Добрые речи, каанша, – буркнул посол. Значит, о свадьбе все-таки знали. Хорошо, одним вопросом меньше. Даже двумя. На мои глаза они смотрели, но спрашивать про пагчи не стали, выходит, и это для них не новость.

Взяв его за руку, я повела мужчину к столу, а следом за ним двинулись и его спутники. И вскоре они уже сидели на подготовленных местах. Эчиль и Ихсэн поставили на стол оставшиеся еще не тронутые блюда, положили перед тарелками шамкали, и послы воззрились на них с недоумением.

– Что это? – спросил Туор.

– Это шамкаль, – пояснила я. Взяла у него палочку, нож и, положив на его тарелку кусок мяса, показала, как пользоваться нашим нововведением. Буртан разливать было еще рано, сначала гости должны были утолить голод. Поэтому я вернула шамкаль Туору, и отошла к мужу.

Рырхи, сидевшие рядом, пока я ухаживала за гостями, снова пристроились за мной и уселись, как только я вернулась на свое место.

– Туор, Икчин, Юхус, Турче, – произнес Танияр, так представив новоприбывших. – Улбах – вожак кийрамов, Кхыл – его брат и помощник, Дайкари…

Далее шло перечисление кийрамов, во время которого гости не сводили друг с друга пристальных взглядов. И те и другие не спешили проявлять дружелюбие. Улбах и его люди были настороженны, а вот послы Елгана явно изо всех сил крепились, чтобы не высказаться. У них была своя цель, и ради нее они старались умерить высокомерие тагайни в отношении подопечных Хайнудара.

Когда представление закончилось, Ихсэн поднесла миску с водой, чтобы гости омыли руки. Эчиль подала им вышитый ручник, чтобы они могли вытереться после. Туор бросил на нее взгляд.

– Неужто каанша в прислужницы пошла? – спросил посол. – Это ведь Эчиль, верно, дочь Налыка?

– Эчиль, – ответил Танияр. – Только ошибся ты, Туор, здесь нет прислужников. Подруга Ашити вам руки омыла, моя сестра их обтерла.

– А жена что же? – спросил посол.

– А жена тебя со мной встретила, милости Отца пожелала да с почтением за стол усадила. Чем недоволен, Туор?

– Всем доволен, – ответил тот. – Только…

– Поешьте с дороги, – прервал его каан. – Коли гость в доме, то его прежде обласкать нужно, а после уж о делах говорить. Отдохните, а мы вас порадуем. Сыграй, Ихсэн.

Моя подруга послушно взялась за калдарын, но пока, кроме музыки, ничего не нарушало тишины. Посланцы все-таки принялись за еду, и только один из них, поколебавшись, взял в руки шамкаль. Попробовав ей пользоваться, как я указала, мужчина, носивший имя Турче, что-то хмыкнул себе под нос и уже не откладывал полезную палочку. Остальные предпочли есть как привыкли, но это уже было их личным делом.

– У тебя в доме рырхи, Танияр, – первым нарушил молчание тот, кого каан назвал Икчином. – Разве место рырху в поселении?

– Это детеныши Ашити, – ответил мой муж. – Рырха перед смертью отдала ей своих детей, теперь моя жена заботится о них.

– Рырха не приручить, – сказал Юхус. – Они сожрут кого-нибудь, а твоя жена будет в ответе, раз принесла их в Иртэген.

– Рырхов не надо приручать, – заговорил Улбах. – Надо жить по их законам, тогда станут слушать.

Взгляды четырех послов сошлись на вожаке, Туор и Юхус нахмурились, но сдержались. Икчин никак своего неудовольствия не показал, а Турче, насытившись, и вовсе развернулся к Ихсэн, которая продолжала играть на калдарыне. А когда Эчиль разлила буртан по стаканам, взял его и негромко заговорил с кааншей. Я прислушалась, однако Турче просто спрашивал, как живется жене Архама. И если быть откровенной, этот тагайни начинал мне нравится. Он был моложе остальных и казался скорее дополнением, чем поддержкой посольству.

– Что происходит в вашем тагане? – спросил каан, нарушив вновь воцарившееся молчание. – Здоров ли Елган?

Туор перевел взгляд на Танияра, чуть склонил голову и ответил:

– Наш каан здоров и полон сил. Однако он опечален твоим промедлением. Ты обещал вернуться, а всё не едешь.

– Пока забот много. Не могу оставить таган, – с улыбкой ответил мой муж. – Но скажи Елгану, что я ему по-прежнему друг. Нам, как верным детям нашего Отца, ругаться нельзя.

– Друг – хорошо, – покивал посол и прищурился: – Только зять-то ближе будет. Для зятя сделать больше можно. Заждалась уж тебя Саулык. – Каан поджал губы, но уже через мгновение вновь выглядел благожелательным, пока скрыв свои настоящие чувства. – Гляди, уведут у тебя жену…

– Я верю своей жене, – прервал его Танияр. – Моя Ашити чиста сердцем, как воды Куншале. Никому не под силу нарушить ее покой, а