– Я говорю не об Ашити, – ответил Туор. – Если не поспешишь к Саулык, она уедет в дом Камана. Налык уже приходил к Елгану…

Эчиль вскинула голову и прислушивалась к разговору, раз он зашел о ее родных. Однако, как и я, не спешила вмешаться, просто следила за течением беседы.

– Каман – хороший жених, – неспешно кивнул каан. – Саулык будет с ним счастлива.

– Но Елган не спешит согласиться, – продолжил Туор, будто и не услышал прямого намека на отказ Танияра от дочери его каана. – Он помнит, что ты просил отдать тебе Саулык в жены, как приезжал за ней и обещал вернуться. Ты нравишься каану, и Елган говорит, что рад породниться с тобой. И хоть ты не спешишь исполнить обещания, но он готов не таить обиды, если ты сделаешь, что хотел.

– А что я хотел, Туор? – полюбопытствовал наш каан.

– Жениться, – ответил посол.

– Жениться хотел, – кивнул Танияр. – И женился. Моя жена перед тобой. Елгану я обещал вернуться, но не говорил, что вернусь за его дочерью.

– Ты хотел жениться на Саулык…

– Нет, это Селек и Архам хотели, чтобы я женился на Саулык, – прервал его каан. – С ними договаривался Елган, так пусть с Архама и спросит, а я готов говорить о дружбе между нашими таганами. Нам есть что обсудить, но дочери его я не просил.

– Да, ты женился на пришлой, – кивнул Туор. – Я знаю, что шаманка назвала ее дочерью, но она не наша, даже если Отец ее и признал. Она – чужая. А Саулык наша. Она – дочь каана, и сын, которого она тебе родит, станет сильным кааном, потому что править ему двумя таганами.

Я перевела взор на супруга, но он казался спокойным и даже по-прежнему благожелательным.

– Ты хочешь сказать, что у моей жены дурная кровь или она не сумеет родить мне сильного сына? – неожиданно вкрадчиво спросил каан.

– Твоя жена красива, – ответил Туор. – Она может радовать твой взор, но силу даст тебе Саулык. Ты каан и можешь взять трех жен, так бери Саулык. Елган желает породниться с тобой больше, чем с Налыком. Каман слабый, ты сильный. Елган хочет, чтобы его внук был таким, как его дед и отец, как Елган и ты, Танияр. Возьми Саулык, и у тебя не будет преданней друга и помощника, чем наш каан. Иначе…

– Иначе? – улыбнулся каан.

– Иначе у тебя не будет злей врага, чем Елган, – отчеканил Туор.

Танияр откинулся на спинку стула, соединил кончики пальцев и поверх них поглядел на посольство. О чем он думал, даже я не смогла сейчас понять. На лице моего мужа так и не отразилось ни злости, ни возмущения, ни задумчивости.

– Знал ли ты, Туор, что я поклялся, что иной жены, кроме Ашити, у меня не будет? – спросил каан.

– Слышал, – ответил посол. – Люди разное говорят…

– А раз знал, то зачем предлагаешь мне дочь своего каана, когда я не могу привести ее в свой дом?

– Ты обещал Елгану…

– Елгану обещал Архам, – отчеканил Танияр. – Я же обещал Белому Духу и Ашит, что Ашити – единственная женщина в моей жизни и иной уже не будет. Отец принял клятву, люди услышали. Так чего же хочет твой каан? Или он считает, что я стану лгать самому Создателю? Тогда что за честь ему в зяте, который может отказаться даже от священной клятвы? – Туор открыл рот, чтобы ответить, но удар ладонью по столу остановил его. Признаться, даже я оторопела от столь резкой перемены. На лице Танияра не осталось и толики прежней доброжелательности. – Ты пришел в мой дом, чтобы угрозами заставить преступить клятву. Возвращайся и скажи своему каану, что Танияр – сын Вазама от своих слов не отступается. Я готов быть ему другом, но если хочет стать врагом, то во мне нет страха. Ваша Саулык не сделает меня сильным, потому что я уже силен, и если Елган хочет проверить это, то я буду готов его встретить. Но… – каан вновь улыбнулся, – я всё еще готов быть ему другом и добрым соседом, несмотря на то что он оскорбил меня.

– Наш каан не оскорблял тебя…

– Ты говоришь его языком, Туор, – ответил Танияр. – Ты оскорбил мою жену, а значит, оскорбил меня. И каждое твое слово было оскорблением. Возвращайся и передай, что я не подчиняюсь твоему каану и не боюсь его.

– Ты не прав… – предостерегающе начал посол, но каан вновь прервал его:

– Если я не прав, то это ведомо лишь Отцу.

Туор поднялся на ноги, а следом поднялись и те, кто прибыл с ним. Посол с минуту в молчании сверлил взглядом каана. Но вдруг вытянул руку в сторону Улбаха и зло произнес:

– Ты принимаешь в своем доме его, но гонишь своих братьев? Ты совсем обезумел, Танияр! Берешь в жены пришлую, а за стол сажаешь грязных дикарей…

– Хватит! – рявкнул каан. Он встал на ноги, и теперь было отчетливо видно, как в его глазах разгорается гнев. – Кто ты, Туор, чтобы указывать мне, кого я должен принимать в своем дом и на ком жениться?! За этим столом нет врагов, здесь собрались друзья. Если и ты мне друг, то присядь и будь гостем, но не смей обижать моей жены, нападать на моих гостей и угрожать мне.

– Это кийрамы! – воскликнул Юхус, и Танияр ответил:

– Все мы дети Белого Духа, все равны перед ним и любимы и духам одним поклоняемся.

– Значит, ты выбираешь кийрамов? – сузив глаза, спросил Туор.

– Я не делаю выбор, – сказал каан. – Моя душа открыта каждому, кто не таит зла против меня, моего тагана и Белого Духа.

– И отказываешься от Саулык? – продолжил посол.

– Я ничего не обещал Саулык, чтобы теперь отказать, – уже совсем спокойно ответил Танияр.

– Ты улыбался ей…

– Я и тебе улыбаюсь.

– Она могла сделать тебя сильным!

– Я и так силен.

– Елган это запомнит, – произнес Туор.

– У Елгана хорошая память, – ответил Танияр. – У меня тоже. Я всё еще помню, что говорил о нашей дружбе.

– Друг пагчи и кийрамов не может быть другом Елгану, – отчеканил Туор, и посольство направилось прочь с подворья.

– Что и следовало ожидать, – в задумчивости произнесла я и посмотрела на мужа: – Как думаешь, что будет дальше?

Танияр взял меня за руку и пожал ее, а затем ответил:

– Елган отдаст дочь Каману, а потом они сойдутся с Налыком.

– Отец не пойдет против тебя, – уверенно произнесла Эчиль. – Я здесь…

– Таганом правит уже не твой муж, – сказал ей