Конец обучающего материала 5/12

Закрыв ноутбук, я откинулся на стуле. Взгляд блуждал по мелким неровностям побеленного потолка. Пришла заспанная Света в моей футболке, которая фантастически ей шла. Обвила руками шею, прошептала: «С добрым утром, Максик».

– Доброе утро, милая, – определение вырвалось само собой. – Кофе будешь?

– Да, с удовольствием.

Я включил кофемашину. Света полезла в холодильник, достала яйца, колбасу, помидоры. По-хозяйски пошарила по шкафам, игриво придерживая футболку, чтобы не задралась. И вот уже у меня на плите зашкварчала аппетитная яичница.

Я довольно улыбнулся. И сказал:

– Кто-то из великих философов сказал: «Осознание само по себе терапевтично». Я только что прочел материал, который прислал мне мой наставник, – почему-то хотелось называть Артура именно так. – Вот и замечаю – стоит лишь узнать какие-то дебильные стратегии в себе, так они сразу прячутся, как мыши по углам.

Света заметила:

– Пока мышей не переловишь, сами они никуда не денутся.

– Мудро. Но все же я надеюсь на это…

Света разложила завтрак по тарелкам и села рядом. Я взялся за стул, притянул ее вплотную.

– Еще не расстались, а я уже скучаю.

Света пожала плечами, чуть резче, чем могла бы. Я всмотрелся в нее.

– Послушай меня, пожалуйста. Я очень бы хотел, чтобы у нас все было всерьез. Поэтому у меня предложение такое – сейчас я поеду на встречу. А вечером приеду к тебе. В гости.

Света вскинула брови.

– А дети тебя не смущают? Девочка-подросток и мальчик 6 лет. Они замечательные, правда. Я очень старалась, чтобы было именно так. Но все же…

Я тряхнул головой.

– Полюбишь женщину – полюбишь и детей.

Света серьезно глянула на меня.

– Не рановато ли для таких слов?

– Главное, чтобы поздно не было.

Света глянула еще раз. Фыркнула. Поковыряла вилкой яичницу. И сказала:

– Хорошо. Будем ждать тебя на ужин в пять. Не тащи только никаких игрушек или тортов, пожалуйста.

Я чмокнул ее в лоб. Она вдруг крепко прижалась ко мне.

– Я тебе верю.

В груди защемило. Я не нашелся, что ответить.

Мы вышли вместе. Дошли до метро. На эскалаторе целовались, как школьники. Продолжили в вагоне, под разные – неодобрительные, завистливые, улыбчивые – взгляды. На Невском Света осталась в поезде, так как ехала дальше, до Сенной. Я же вывалился из поезда, глупо улыбаясь, сменил ветку, поднявшись на Гостиный Двор. Еще одна станция и выход на Маяковской. Встал на эскалатор, выскочил на Невский проспект, завернул, прошел 20 метров, сверяясь с телефонным гидом, и нырнул в неприметную дверь. Прошагал по лестнице на второй этаж и сразу же оказался в спокойной обстановке камерного ресторана.

Негромко играла какая-то известная песня в медленной обработке. На телевизор выводилось изображение цветной камеры, снимающей автомобильный поток главной городской магистрали, еле текущий под окнами. То же самое можно увидеть, выглянув в окно, но через экран все же было интереснее. Один из многочисленных дипломов на стене гласил: «Лучший ресторан Санкт-Петербурга 2012».

Артур помахал мне рукой с лучшего столика, расположенного в дальнем углу у окна.

Я помчался к нему. Радостно потряс руку.

– Привет! Очень рад видеть тебя.

– Взаимно. Садись. Ты либо пьяный, либо влюбился, – заметил Артур.

– Второй вариант.

Артур кивнул.

– Если будут вопросы, спросишь. Результаты у тебя есть, это видно. Давай сразу к делу. Времени немного. Тема сегодняшнего разговора – эффективность в работе. Вон, посмотри, что ты думаешь об этом человеке?

Артур аккуратно направил ладонь в сторону барной стойки.

За стойкой происходило несколько событий одновременно. Старинная, облупившаяся, от этого еще более очаровательная итальянская машина варила два кофе, пшикая и плюясь. Маэстро своего дела, бармен, пританцовывал. Одной рукой он достал сигару, пощелкал гильотиной. Откуда-то появились красивые спички. Весь набор выверенно разместил на металлическом подносе. Подхватил бутылку воды из холодильника, аккуратно, за горлышко, чтобы не повредить самое ценное в эстетике момента – капельки влаги, проступавшие от контакта с теплым воздухом. Чуть встряхнул и поставил рядом. Одно его действие плавно перетекало в другое. Это завораживало настолько, что вспомнился балет в Мариинке, за которым следишь и, кажется, не дышишь.

Вид у бармена был до невозможности довольный.

– Человек на своем месте, любит работу, – сказал я.

– Ну а про этого что скажешь?

Официант грузно сидел рядом и с пустыми глазами перекатывал сахарный пакетик. Он был в чистой белой рубашке, но все равно выглядел неопрятно.

– А этот явно занимается не своим.

Официант поднялся было, но тут же плюхнулся обратно.

Бармен со словами: «Сиди-сиди, я сам» принес все нам, аккуратно расставил, сказал: «Хорошего дня, Артур».

Воду, кофе и сигару, оказывается, все нам.

Заведение было полупустым, но живым, с душой. И с одной незаметной комнатой, в которую нас вскоре пересадили.

Бармен подошел и сказал негромко:

– Сигарная комната свободна, проходите.

Я удивленно посмотрел на Артура. Тот кивнул и как ни в чем ни бывало прошел к незаметной шторке в противоположном конце ресторана, которая поначалу казалась мне декоративной.

За ней оказался уютный кабинет в английском стиле. Книжные полки, наполненные филигранными курительными принадлежностями музейного качества. Интерьер дополняли роскошный кожаный диван с медными клепками и аккуратный стеклянный столик, на который поставили наш заказ.

Артур глотнул кофе, удовлетворенно кивнул. Спросил меня:

– А ты сейчас кто больше? Бармен или официант?

Юлить не было смысла:

– Скорее, официант.

– Так вот, задача – стать как бармен. Вообще, эти двое ребят – олицетворение нашего разговора о призвании. Помнишь его?

Я кивнул:

– Да, помню. Вот попрактиковаться не выдалось возможности.

Артур продолжил:

– Заметь, они могут оба пойти на другую работу. К примеру, менеджерами по продажам. И бармен будет кайфовать опять, а официант – крутить, только не сахарный пакет, а ручку или телефонную трубку.

Я согласился, это легко представлялось.