Получено 40 опыта к умению «Камуфляж-4» – 1980

Получено 80 опыта – 772456/2048000

Получено 4 свободного опыта – 376

Походя отметил показания выскочившего сообщения Эфира, о том, что свалил самурая наповал. И тут же взял на прицел следующего. И опять точно в цель. При этом вновь оставаясь незамеченным. Умение «Камуфляж» работало на ять, скрывая его от взора противника. За вторым последовал третий, четвертый и пятый.

А вот дальше уже не задалось. Японское командование сообразило, что обороняющиеся не понесли сколь-нибудь значимых потерь и не утратили боеспособность. Поэтому не стали усугублять свои потери в лобовой атаке. Вместо этого в сторону реки полетели дымовые гранаты. В том, что не газовые, никаких сомнений. Ведь под накрытие попали в первую очередь атакующие цепи.

Теперь нужно готовиться к очередному артиллерийскому обстрелу. Виктор сунул руку под бронежилет и помял грудь. Может все же напрасно не попросил Татьяну об анестезии. В конце-концов, можно было обратиться к кому-нибудь другому. Хотя-а-а… Они там все смотрели на него волком. Так что, ну их к лешему. Как-нибудь перетопчется.

Глава 13

Покой нам только снится

Опять. Господи, как же он уже устал. Лучше бы уж забытье, что было в начале. Ну или хотя бы не просыпаться. Хотя сном, это состояние назвать язык не поворачивается. Эдакая полудрема, в которой болевые ощущения лишь немного притупляются. Обезболивающие закончились. Медики выбиваются из сил и не успевают справляться с потоком раненых. Так-то, в начале Татьяна еще делала ему анестезию. Но сейчас у нее на это попросту не хватает сил.

– М-м-м-м, – устало простонал он.

Оно вроде как и не по-мужски, но Виктор ничего не мог с собой поделать. Как там говорила Таня? «В госпитале нет солдат и мужчин, есть только раненые и больные.» Может и так, но до чего же это тяжко, ощущать себя слабым. По заверениям Баевой у него высокий болевой порог, другой бы метался на койке и стенал на всю округу, а он только мычит, сопит, и роняет слезы.

– Проснулся, – подойдя произнесла женщина, с плохо скрываемой неприязнью.

Местная крестьянка. Потеряла мужа. Того тяжело ранило. Медики сделали все, что было в их силах, дабы спасти его, но оказались бессильны. Крупный осколок буквально разорвал легкое. Помочь могла только «Аптечка». О чем Баева и попросила Нестерова, а он отказал.

Видит Бог, несмотря на то, что он не тянул с ответом, решение это ему далось нелегко. Тем более, что у них все еще оставалось тринадцать зарядов. Но на тот момент они отбили только вторую атаку, что их ожидает впереди, не знал никто, и в приоритете были бойцы его взвода.

«Аптечки» закончились уже после четвертой атаки. Щеголяя ранением бедра и плеча, свой последний заряд Виктор израсходовал на пулеметчика Ханя. Того самого, которого не стал приводить в порядок с помощью артефакта, и потребовал, чтобы ему сделали анестезию применив медицинское Умение. Контузия его таки доконала. Парень стрелял из пулемета и после того, как закончилось действие обезболивания. Выл от боли, лил слезы и рыдал, но не прекращал стрелять. А когда атака наконец была отбита, сполз на дно окопа и потерял сознание. Возможно и впал в кому. Уж больно у него реакция на исцеление была бурной.

Потом была ночная атака, которую они отбили с большим трудом. На рассвете, самураи опять попытались их сбить. К этому моменту в распоряжении Виктора оставалось только одно отделение. БРДМ разбит, прямым попаданием стопятидесятимиллиметрового снаряда в моторное отделение. Экипаж оказался в госпитале. Виктор в тот момент был снаружи. Все три МБТ были не просто подбиты, а сожжены. Мех-воды оказались в госпитале, как и десяток тяжелораненых бойцов. Остальные погибли, и поднять их уже было нечем.

Перед второй утренней атакой с тыла донесся рев реактивной артиллерии. А после короткой, но массированной артподготовки в наступление пошел танковый батальон, при поддержке мотопехоты. Виктор наблюдал это уже находясь на носилках. Третье, ранение выбило-таки его из строя. И похоже окончательно. Ну не получалось у него сидеть под защитой брони, тогда как его бойцы бились снаружи. Глупость конечно, но вот так он привык, еще с Шанхайских боев.

Его принесли в госпиталь Красного Креста, где он и находился уже вторые сутки. Нестеров понимал, что шансов выжить у него нет, что итог будет предсказуемым, а конец мучительным. Но отправляться на перерождение не спешил. Несмотря ни на что, он продолжал держаться за жизнь, и Татьяна его в этом поддерживала, навещая так, часто, как позволяла работа.

Может крестьянка и ненавидела Виктора, но утку выносила регулярно, как и обтирала болезного, кормила и поила. В смысле еда у него тоже питье, потому как кроме бульонов ему ничего нельзя. Вот и сейчас присела рядом, и вооружившись кружкой, помогла напиться.

– Ну и где тут наш герой, – послышался знакомый голос.

Превозмогая боль, Виктор повернул голову ко входу в палатку. Так и есть, Григорьев собственной персоной. Причем не один, а в сопровождении адъютанта, с пухлой полевой сумкой через плечо.

– Что-то ты мне не нравишься, – покачав головой, хмыкнул полковник, и кивнул унтеру.

Тот обошел начальство, и приблизившись извлек из сумки «Аптечку». Ох как же оказывается Виктору было хреново, если сразу стало так хорошо! Только что, он пускал сопли, и дышал через раз, а тут вдруг такое наслаждение, на смену которому пришло ничуть не меньшее. Потому что ничего не болело.

– Остальных то же, – поведя рукой по складным койкам, на которых лежали бойцы Виктора, приказал Григорьев. – Витя, пойдем пройдемся, – кивнул он на выход.

– Разрешите, я хотя бы оденусь, – попросил Нестеров, будучи абсолютно голым.

– А. Ну да. Давай живее. Времени у меня нет.

– Есть.

Одежда нашлась довольно быстро. Все та же крестьянка, вышла из палатки, и через минуту вернулась с его вещами. Все выстирано, заштопано и выглажено. К слову, прорехи в форме имелись не только от осколков. Когда ползаешь на брюхе под обстрелом, и прячешься от вражеского огня, последнее о чем думаешь, так это о сохранности обмундирования.

Григорьев поджидал его у своего автомобиля, стоявшего в сторонке от палаток. Как только он подошел, отправил водителя прогуляться, что сразу же насторожило Нестерова.

– Ты прости, Витя, что я так задержался. Мне сообщили, что ты ранен и в госпитале Красного Креста. Думал все под контролем. А там иные заботы навалились.

– Не в чем вам виниться, Александр Трифонович. Не дело, вам лично думать