вас интересует конечный результат. Так что было на снимках?

— Ничего особенного… — было видно, что Альберт Гурьевич тщательно подбирает слова, взвешивает их, буквально пробует на вкус. — Скромная обстановка, пикник в мужской компании на природе, немного реки, немного леса…

— А люди?

— Есть там и они — человек пять или шесть.

— Кто там, кроме вас?

— Вы догадались, что там есть и я? — мужчина улыбнулся, но улыбка вышла жалкой. — Это делает вам честь. Самое лучшее, если вы не будете вглядываться в остальные лица. Поверьте, я даю вам хороший совет…

— Еще один вопрос: чем они страшны непосредственно для вас?

— Тем же, чем и для остальных, но… думаете легко стать полковником в тридцать семь? Вам до пенсии сколько?

— Не считал…

— Напрасно. А мне еще пятнадцать лет. Разве плохо в пятьдесят четыре выйти на персоналку. Если появятся эти снимки, могут возникнуть осложнения… В общем, те выкрутятся, а с нас, маленьких людей, шапки полетят вместе с головами…

— А вы не знаете, где Олонцов?

— Предположим, знаю…

— Так где?

— В изоляторе временного содержания. Кончится расследование, будут смотреть…

— За ним что-нибудь серьезное?

— Вы вроде бы не настолько наивны, чтобы не понять этого кроссворда…

— Я могу выдвинуть дополнительное условие?

— Какое? — мельком брошенный взгляд желтых глаз был немного испуганным.

— Судьба Олонцова также будет зависеть от этих снимков. Он оказывается на свободе и к нему не будет никаких претензий…

Мужчина с заметным облегчением вздохнул:

— Это само собой. Появление снимков снимает с него всю вину — вы же понимаете, что он страдает из-за них.

— Какие гарантии с вашей стороны? — Кирилов решил играть до конца.

— Гарантии? — собеседник пожал плечами. — Пожалуй, никаких…

— Это не разговор.

— Вы забыли про компромат. Это серьезнее снимков! Незаконные аборты — это не шутка. А показания против вас довольно серьезные…

Для Кирилова, не представляющего, где на самом деле находятся злополучные фотограции, было ясно одно — нужно тянуть время. Но как? Решение пришло неожиданно.

— Скажите, вы при исполнении?

— Что вы имеете в виду?

— Я полагаю вопрос ясным.

— Служебных обязанностей? Нет. Хотя, как посмотреть на эту проблему…

— Значит, нет. Это меняет положение вещей. В принципе такие сделки противоречат моим принципам. От них за километр веет подлостью, а подлость среди мужчин наказывается однозначно, — Юрий Николаевич размахнулся и влепил собеседнику крепкую пощечину.

Сидевший спокойно водитель мигом оказался рядом, и не успел Кирилов что-либо предпринять, как его руки уже надежно были завернуты за спину, а сам он переломился от боли пополам.

— Значит, вот так, — с угрозой пробормотал полковник, поднимая с асфальта очки с разбившимся стеклом. — В машину его… Будем говорить по-другому…

Но привести угрозу в исполнение полковник не успел. Неизвестно откуда появившийся громоздкий усач уверенно положил руку на плечо водителя и спокойно сказал:

— Отпустить!

Сказано это было таким тоном, что плечистый парень и не думал сопротивляться. Кирилов тотчас начал растирать мигом занемевшие запястья.

— Это не ваше дело, Вашко! — сразу же засуетился Альберт Гурьевич, вплотную подступая своим тщедушным телом к оперативнику.

— Как знать, — пробурчал тот, заслоняя спиной Кирилова. — У вас свои задачи, у нас свои…

— Вы ответите за это перед Торшиным! — с угрозой крикнул рыжеволосый, садясь в «Волгу». — Я этого так не оставлю.

— Катись ты отсюда… — крикнул Вашко вслед мигнувшей огнями машине и, повернувшись к Кирилову, сказал: — Ломаем дрова? Хороши же вы, что один, что другой… — он посмотрел на часы. — Твоя электричка, мил человек, уже ушла, но через полчаса идет другая. Забирай свои манатки, и быстро в деревню! Чтобы до следующего вторника духу твоего в Москве не было. Понял? Иначе за последствия не отвечаю. Захочешь меня найти — найдешь через своего дружка…

— Какого? — Кирилов продолжал растирать запястья.

— Не валяй мне тут дурочку, — и Вашко назвал номер домашнего телефона Сергея. — В твоих интересах, сынок, переждать некоторое время на полатях в баньке… Понял?

— Чего уж тут не понять, — он единым движением вскинул рюкзак на плечо.

— Стой! — скомандовал Вашко ему вдогонку. Кирилов повернулся.

— Про фотографии ни сном ни духом?

— Нет.

— Ну, и дальше молчи. Понял?

Торопливо шагая в сторону вокзала, Кирилов решал ту же самую задачу, что несколько дней назад решал Сергей: «Кто это? Друг или враг?» Но придти к определенному выводу он не мог.

9. НОМЕР НЕ УДАЛСЯ

Дольский лежал на стульях в дежурной части и храпел. Его портфель, стоявший на столе дежурного, похоже, подвергался тщательному досмотру. Правда, ничего, кроме пустой бутылки из-под водки, не могло привлечь внимания сотрудников местной милиции. Иннокентий, наоборот, был почти трезв. Он сидел на краешке стула, подперев голову руками, покачиваясь из стороны в сторону и бормоча что-то под нос на своем языке. Со стороны могло показаться, что он напевает длинную и тягуче-монотонную, на одной ноте, песню. Лишь прислушавшись, можно было понять всего несколько слов:

— Господи, за что? Не понимаю…

Распахнув огромную задубевшую от мороза полированную дверь с латунными ручками, маленькая Паша пропустила вперед Орловского. В коридоре за углом кого-то отчитывали:

— Оболтус, неужели ты не видел, что это не тот… Сравнил хотя бы по росту. Этот какой и тот…

— Сказано было двоих, двоих и привезли. А про рост, товарищ полковник, ничего такого не говорили… — бормотал оправдывающийся.

После хлопка двери разговор сразу же прекратился. Навстречу выплыл полноватый низкорослый якут, сильно смахивающий на широколицего Мао Цзе-дуна. Завидев столичного журналиста, он добродушно улыбнулся:

— А, это вы? Рады, рады… А то мы уж и не знали, где вас искать. Друзья ваши уже здесь, а мы уж полагали, с вами беда какая… Разве можно так пить, товарищ…

— Моя фамилия Орловский! Я не принимаю ваши претензии.

— Так-таки и ни грамма? — засомневался полковник, голос которого Орловский сразу же признал — именно он отчитывал простодушного сержанта, выглядывающего с любопытством из-за полураскрытой двери. — А как же встреча друзей…

— Я настаиваю на экспертизе!

— Нет, нет… Мы вам верим и так… Не пили, значит, не пили… А вот ваши товарищи не на высоте — хотите посмотреть? Им надо бы поучиться у московских коллег… Да, я забыл представиться: начальник политотдела Егор Петрович Пеструков. Проходите, — он широко распахнул дверь в «дежурку», — полюбопытствуйте…

Паша суетилась около мужа, под глазом которого наливался густой синевой след от удара чем-то тяжелым. Дольский перестал храпеть и, как показалось Сергею, внимательно следил за ним сквозь неплотно прикрытые веки.

— Что с ними теперь будет? — спросил Орловский дежурного майора милиции, но ответил опять Пеструков:

— Конечно, мы разберемся в этой ситуации. Сейчас у журналиста должно