Человеком, с которым парень хотел ее познакомить, оказалась старушка, которой со всей уверенностью можно было дать лет девяносто. И, тем не менее, она очень юрко для своего возраста двигалась. Женщина оказалась тезкой латвийской актрисы Клары Ваболе, о чем с гордостью и сообщила. Мила с Максимом переглянулись, оба впервые слышали об этой артистке.

Обрадованная гостям, старушка приготовила чай и усадила молодых людей за деревянный стол во дворе под раскидистой старой яблоней.

— Хорошо, Максимка, что ты приехал. А то у нас тут скучно, уже и поговорить не с кем — все подруги померли, — женщина выставила на стол блюдо с пряниками и конфетами.

Старушка оказалась довольно жизнерадостной. Долго развлекала их местными сплетнями, пока Максим не напомнил, что их интересует рассказанная ею в прошлый раз история.

— А, ты про солдатика?

— Да, расскажите Миле. Она журналистка.

— Да? Никогда с журналистами не общалась! Расскажу, конечно, слушай, девочка.

Бабушка уселась поудобнее, и стала говорить, машинально теребя в руке краешек фартука.

— Мне в сорок четвертом исполнилось четырнадцать лет. Жили тут с бабкой и матерью. Отец на фронт ушел. А братьев-сестер у меня не было. Помню, когда немцы явились, все наши в лес убежали с узлами. Кто-то даже скотину прихватил. А потом как-то все улеглось, люди в дома и возвратились. Немцы нас не трогали. Ну и мы старались реже им на глаза попадаться. Но я знала, что бабка моя помогала то партизанам, то беглым пленным. Говорить об этом было строжайше запрещено даже дома между нами. Так вот, однажды ночью, перед тем как русские Резекне освободили, постучал к нам в окошко кто-то. Я сделал вид, что сплю, а сама прислушивалась. Бабка открыла. Потом она матери шепотом рассказала, что пришли два солдата. Один другого приволок на себе. Ни звания не сказал, ни в каких войсках служит. Но тот, второй, тяжело ранен был. И друга своего называл «товарищем капитаном». Бабушка им в сарае разрешила расположиться. Дала воды и накормила. А на рассвете молоденький, тот, что ранен был, помер. Капитан его у нас в огороде закопал и ушел. Вот и все.

— И что, он там так и похоронен? — изумилась Мила.

— Ну да. Внук обращался к поисковикам, но те сказали, что их только военная техника и немецкие захоронения интересуют.

— Это, бабушка, не поисковики, а черные копатели, — заметил Максим.

— Как капитана звали, вы не помните? — на всякий случай спросила девушка, хотя догадывалась, что ответ будет отрицательным.

— Да кто ж его знает. Он вроде и не называл себя.

— А внешне он какой был? Блондин?

— Вот-вот, кажется, белобрысый. Бабка так говорила. Она потом вскорости померла, а то б я больше подробностей расспросила.

Чтобы не показаться невоспитанными, Мила и Максим неспешно допили чай и объявили, что им пора уходить. Иначе можно было так просидеть до самого вечера — их собеседница точно была бы не против.

Как Мила не отказывалась, хозяйка все же умудрилась всунуть ей в руки пакет пряников. Пообещав, что еще обязательно навестят ее, они, наконец, тронулись с места. Ехали теперь другой дорогой, и журналистка заметила уже знакомый магазин.

— Слушай, так я тут была. С Олегом.

Выходит, в этой деревне находился когда-то дом Януша Юрьянса… И сюда привел капитан (что если Иван Лалин?) своего раненного друга… Олегу все это было бы интересно. Но вряд ли он будет теперь обсуждать такие вещи с ней, — с грустью подумала Мила.

— Странные какие-то люди, — заметила она. — У них в огороде со времен войны солдат закопан, а они, как ни в чем не бывало, садят там овощи…

— Но, с другой стороны, не выкапывать же его самим, — рассудил Макс.

На территории усадьбы было все также тихо и безжизненно, словно время здесь застыло навечно. Ветер гонял по тропинкам пожухлую листву, шелестел ветками деревьев. Было во всем этом какое-то печальное очарование. Мила даже на мгновение залюбовалась каменным зданием, окруженным начинавшими желтеть деверьями. А оно как будто тоже всматривалось в нее своими слепыми окнами.

— В дневнике сказано, что немцы несколько ночей носили ящики на территорию усадьбы, а когда поспешно уходили под напором советских войск, вывезти золото не успели, — проговорила она. — Думаю, потом никто не нашел его и оно так и осталось где-то здесь.

— А если нашли? Но не стали афишировать? — с сомнением спросил Максим. — Что здесь было после войны? Тоже жилой дом?

— Я на правах журналиста подавала запрос в Резекненский архив. Ответили, что после войны здание долго пустовало, потом, в пятидесятых годах, его отремонтировали и заселили. Что-то вроде коммуналки было. А в частные владения усадьба перешла в начале двухтысячных.

— Здесь, наверное, за это время десятки, а то и сотни людей успели пожить. Кто-то бы да наткнулся на клад.

— Ты думаешь, немцы его просто взяли и на видное место положили?

Парень ничего не ответил, только перевел взгляд на серые стены, раздумывая, с чего начать поиски.

— Все, что ты рассказала, очень удивительно, — наконец произнес он. — Я никогда не думал, что однажды попаду в такую ситуацию. Казалось, все эти клады и тайны остались далеко в прошлом, во временах аристократов и всяких там корсаров, а в наше время такого быть не может.

Мила побрела по парку усадьбы, слушая, как шелестит под ногами старая листва, которую тут не убирали много лет. Она представляла себе людей, которые когда-то здесь жили. Пыталась понять, что они чувствовали, уезжая. Но это было трудно, учитывая нынешнее запустение, царившее в этом некогда, наверняка, богатом месте. Справа девушка заметила кованные ножки скамейки. Сидения уже давно не было. Рядом обнаружился выложенный из камней круг, видимо, когда-то бывший фонтаном. В зарослях кустарника можно было с трудом рассмотреть колодец. Надколодезный домик из дерева покосился, будто готов вот-вот упасть. Наверняка этим источником воды давно никто не пользовался.

— А что если золото там? — Мила кивнула в сторону колодца.

Как эта мысль не пришла ей в голову в прошлый их приезд сюда? Молодые люди с трудом пробрались через колючий кустарник, и заглянули в каменное жерло. Увы, оно оказалось почти доверху засыпано землей и мусором.

— Пока это место радует только атмосферой, — вздохнул Макс.

— Да, здесь чудесно. Там дальше я заметила качели на цепях! А помнишь, ты говорил про разрушенную капеллу? Может клад спрятали в ней?

— Пойдем поглядим. Но я сомневаюсь. Если подумать логически, то золото должно быть где-то недалеко, чтобы его можно было быстро забрать и увезти. Ведь не собирались же немцы хранить его здесь.

На месте религиозного строения остались лишь стены. Крыша рухнула. Если здесь и был какой-то подвал, то проникнуть в него просто так не удастся. Нужно было расчистить пол. На это времени уж точно не было.