– Как думаете?

– Это все невероятно интересно, – величественно прозвучало сверху, и к нам на камни спланировал рой крупных снежинок. – Позвольте представиться: леди Маргарет, супруга покойного четырнадцатого лорда Оверъяра, избранная старшей рода.

Одна за другой представились еще восемь снежинок, и каждая из них оказалась чьей-либо супругой. Лизабель среди них не было, что меня сразу же насторожило, но вопрос я задать не успела – деятельная леди Маргарет взяла слово:

– Происходящий сейчас разговор весьма необычен, и смею надеяться, что его содержание никогда не станет достоянием общественности, ибо деятельность рода строго секретна, как и наше существование.

Судя по лицам лордов, что живого, что мертвого, они прониклись важностью момента. Я тоже постаралась изобразить нечто подобное, втайне надеясь, что мы не будем слишком долго ходить вокруг да около и разрешим сложившуюся ситуацию быстро и без лишних проволочек.

– Начнем с тебя, Катерина, – строго произнесла старшая рода и подлетела ко мне. – Наше решение было по большому счету спонтанным, основанным на интуиции и предчувствии, но, если принять во внимание текущее положение дел, мы действительно ошиблись. Позволяя тебе стать частью нас, мы желали привнести в род свежую струю, ибо нас абсолютно не радует будущий восемнадцатый лорд. Но что мы видим?

Дама многозначительно замолчала, явно намекая на мое поведение и яростное отрицание желания связать свою жизнь с одним из ее потомков. Я же, не собираясь перекладывать вину на себя, лишь чуть приподняла брови, предлагая высказаться и остальным. Мою точку зрения слышали все. И она на текущую минуту не изменилась. Виноватой я себя не считаю!

Не дождавшись ответа ни от меня, ни от лордов, Маргарет громко вздохнула, причем явно напоказ, а затем резюмировала:

– Мы не видим должных чувств, и это удручает. Род суров, но справедлив, а посему мы не вправе заставлять Катерину идти под венец, видя ее протест… – Эдмунд вскинулся, явно собираясь резко высказаться, но Марго повысила голос, запрещая себя прерывать. – Род посовещался и постановил: если по итогам третьего тура решение Катерины не изменится, мы не будем ее наказывать и без каких-либо карательных санкций отпустим ее душу на перерождение.

Тут уже я возмущенно выдохнула, но прервать старшую рода не посмела – она еще не закончила.

– Если же к вечеру решающего дня в сердце Катерины зародится любовь или хотя бы влюбленность к претенденту на ее руку и она даст согласие на брак, то мы благословим ее выбор, каким бы он ни был, и даруем леди Оверъяр полноценное живое тело.

Перспективы – блеск!

Мне одной кажется, что выбора как такового мне просто не оставили?

В моей голове роились мысли одна нецензурнее другой, но, пока я подбирала более приличные слова, род посчитал свою миссию выполненной и просто исчез, ослепив нас вспышкой света.

А ведь самое главное мы так и не обсудили! Где мерзавка Лизабель, заварившая эту кашу?! Прилетит ли ей от «сурового, но справедливого» рода? Суровый, но справедливый род? Да это всего-навсего толпа мертвых и явно скучающих бабок! Интуиция у них, видите ли, сработала! Спрашивать не пробовали?!

Тихонько поскрипывая зубами, я переводила прищуренный взгляд с задумчивого Константина на хмурого Эдмунда. Род ясно дал понять, что мне предоставят поблажку в виде выбора мужа. Как мило! Умирать через пару дней я не планировала, а посему…

Костя или Эд? Эдмунд или Константин? Черт возьми, как же сложно сделать выбор, когда он так скуден!

– Господа, – наконец решилась я, и лорды тут же встрепенулись, – покину вас, дабы углубиться в безрадостные раздумья о тяжелой доле вашей будущей супруги. О том, кого я выберу на третий тур, сообщу по завершении второго тура. Провожать не надо.

И, задрав носик повыше в лучших традициях высокородных леди, отправилась на поиски свободной комнаты в женском гостевом крыле. На душе было гадко, и я, не собираясь нести эту ношу в одиночестве, осознанно подгадила остаток дня и лордам. Впредь будут думать, прежде чем с девушками с Земли связываться!

А то взяли моду! Один девиц из других миров безнаказанно таскает, другой с родом за моей спиной мутит. А я теперь еще и крайняя. Не хочу!

– Ты решил меня ослушаться? – более чем прохладно поинтересовался Эдмунд у внука, когда призрачный силуэт Катерины растаял вдали.

– Не понимаю, о чем ты, – отстраненно ответил Константин, не прекращая думать о том, как исправить сложившуюся ситуацию.

Семнадцатый лорд до сих пор находился под впечатлением от явления рода. И прозвучавшие условия его не устраивали. Три дня. Невозможно влюбить в себя женщину за три дня! Тем более такую, как Катерина. Дерзкую, непокорную, свободолюбивую и…

От этого – еще более желанную!

– Я о том, что Катерина моя! – не выдержал Эдмунд и превратился в ящера.

До нападения разъяренного лорда на собственного внука оставались считаные мгновения, когда над головами Оверъяров вновь замерцали снежинки и в напряженной тишине прозвучал еще один категоричный приказ от явно разозленной Маргарет:

– На текущий момент леди Оверъяр не выказала явного предпочтения, а посему никто из вас не может заявлять на нее свои права. Вы оба упустили возможность завоевать расположение Катерины, и поэтому теперь решать лишь ей. Никакого давления, никакого физического насилия над соперником. И если леди Оверъяр предпочтет смерть браку с одним из вас, то мы уважим ее решение… – категорично отчеканила леди Маргарет и язвительно закончила: – И разочаруемся в вас. Самые могущественные лорды мира Галион, кажется, начали забывать одну простую истину: на шею вешаются те, кто себя не ценит, настоящую леди необходимо добиваться. Ибо только настоящая леди, которая ценит себя, сможет по достоинству оценить своего супруга и сделать его еще сильнее и могущественнее.

Отчитав лордов как несмышленых подростков, леди со свитой вновь исчезла во вспышке яркого света, на мгновение озарив задумчивые лица Оверъяров. И думали они оба об одном: как за эти три дня успеть то, что они не смогли сделать за все предыдущие.

– Будешь мешаться под ногами – и я превращу твою жизнь в бесконечный кошмар, – пообещал напоследок внуку Эдмунд, прежде чем вернуться к ремонтным работам. – Поверь, я найду способ сделать это, не нарушая запрет рода.

– Не тарахти, – полыхнул в ответ взглядом решительно поджавший губы Константин. – Лучше присмотри себе новую урну, куда я засуну тебя сразу после свадьбы на следующую тысячу лет. Твое время прошло, и я это докажу.

До гостевых покоев я добрела на чистом автопилоте. Ни одна внятная мысль не задерживалась в голове надолго, и все они так или иначе крутились вокруг весьма неоднозначного вопроса. Как быть дальше?

У меня осталось три дня. Всего три дня, после чего я, скорее всего, умру окончательно. Это пугало… Я несколько раз пыталась переключиться на обдумывание своей дальнейшей жизни с кем-нибудь из Оверъяров, но раз за разом с ужасом понимала, что не могу думать о высоком, то есть о чувствах, когда на кону – моя жизнь. Слишком неравнозначно. Слишком!