что хромал в её сторону, спешно перезаряжая обойму. Его рука поднялась и тут же скрылась за дверьми лифта. Звон пуль вновь послышался с той стороны, но Валентина уже быстро ехала вниз, с трясущимися руками пытаясь всё-таки перезарядить свой пистолет. Целая запасная обойма выскользнула на пол, и она присела, снова взяв её в руки. Сумев-таки вставить её на место, она передёрнула кожух-затвор и встала, целясь в двери. Те медленно открылись.

Никого. Не считая отвратительного, но уже привычного трупного запаха. Нажав на кнопку уровня экипажа, Валентина быстро выскочила наружу, всё так же не опуская пистолет. Твёрдо решив, что будет стрелять во всё, что движется, она осторожно двинулась вперёд, осматривая механизмы системы жизнеобеспечения. Все эти фильтры, насосы, электроника, множество труб и сплетений проводов — всё здесь выглядело очень хорошо. И выглядело куда лучше, чем в том виде, в котором она всё это оставила. Кто-то определённо продолжил её работу, сделав то, что она считала невозможным — полностью восстановить всю систему жизнеобеспечения.

— Том? — Валентина увидела тело, что лежало в углу просторного, но набитого техникой помещения. — Том, это ты?

Мёртвое тело не отвечало. Большая часть его мяса разложилась, а от тела остались преимущественно хрящи, кости, да сухая кожа. Опознать покойника по лицу было невозможно. Прикрывая нос и рот рукавом, Валентина подошла ближе, всматриваясь в запятнанный комбинезон.

— Том… — Валентине удалось прочитать неразборчивую хаотичную надпись. — Том, что же… как ты… зачем? Зачем… ты… справился. Ты справился. Справился… а я нет…

Валентина села рядом с ним, положив пистолет возле себя. Тоненькие солёные струйки потекли по её щекам и носу. Руки дрожали. Стальные плиты пола медленно плыли в вечность.

— Я посредственность. — она покачала головой и вытерла рукой нос. — Посредственность. Просто… посредственность. Зачем я… Зачем? Мне здесь не место.

— Это неправда.

Валентина округлила глаза и схватила пистолет, тут же направив его в мою сторону:

— Какого?.. Ты кто?! Эй! А ну появись обратно! Появись, немедленно!

Я обошёл её со стороны и, открыв глаза, тут же выхватил пистолет из её рук:

— Ага, зачем? Чтобы ты тут же меня пристрелила? Нет, спасибо.

Вжавшись в стену, она таращилась на меня так, словно… впрочем, они все так делают. Раз за разом. Одно и то же. Полностью разрядив и почти полностью разобрав пистолет, я положил его кучкой возле Валентины. Она быстро схватила детали и трясущимися руками принялась спешно собирать его обратно. Я покачал головой:

— Ну вот зачем это?

— Сейчас. — она едва заметно кивнула. — Сейчас. Соберу его и поговорим. Ты только не исчезай.

— Ты ещё нескоро его соберёшь.

Валентина неуверенно засмеялась:

— Ах-хах, конечно, думай так. Сейчас увидишь. Сейчас я покажу тебе кузькину мать.

— Зачем?

— Чтобы знал, что со мной шутить не надо!

— И не пытался.

— Посмотрим. Посмотрим.

— Это не так вставляется.

— Что?

Она остановилась, посмотрев на меня. Я указал пальцем на пистолет:

— При присоединении пружины необходимо надевать ее на ствол витком меньшего диаметра.

— А. — она осмотрела пружину. — Хорошо. Спасибо.

— Слушай, я ведь спас тебя тогда, помнишь?

Она на мгновение задумалась:

— Да.

— Я тебе не враг.

— Да неужели? Я тебя не знаю. Исчезаешь. Появляешься. Опять исчезаешь. Опять появляешься. Вроде и помогаешь, а, вроде и нет. Или ты тоже галлюцинация? — она закончила сборку пистолета, вставив обойму и передёрнув затвор. — А?! А?! Где ты?! Слабо теперь передо мной показаться, да?!

— А мы не можем… — я вновь появился, но уже с другого бока, вновь выхватив пистолет, но уже направив его на Валентину. — Просто поговорить?

— Зачем мне разговаривать со своей галлюцинацией?

— Ну, хотя бы с того, что я хочу тебе помочь.

— Каким образом?

— Не знаю. Увидим.

— А тебе это зачем?

— Этого требует история.

Она прищурилась:

— Чего?

— Тебе не понять.

— Куда уж мне. Даже пистолет без твоей помощи собрать не могу.

— Тебе нужно выпить.

— Ну ты. — матерное слово. — Какой помощник. Что ещё мне надо сделать?

— Я тебе серьёзно говорю — выпей. Бездна сводит тебя с ума.

— Ты и понятия не имеешь, что такое Бездна!

— Это ты понятия не имеешь, что такое Бездна, а я знаком с ней очень даже хорошо.

— Да?! И что же это?!

— Это… — я задумчиво покачал головой. — Это Бездна. Реликт первой эпохи. Часть древнего бога.

Она чуть ли не до слёз залилась смехом:

— Не, ну ты сам-то себя слышишь? Ах-хах. — она протёрла глаза. — Часть древнего бога! Великолепно!

— А если так оно и есть?

— Так, всё. — она протянула руку, жестом требуя отдать ей её игрушку. — Господин галлюцинация, верните мне пистолет, пожалуйста.

— Сначала выпей.

— Да не буду я пить! Да и с какой стати мне слушаться своей же галлюцинации?

— Во-первых, я не галлюцинация. Я писатель.

— Кто?!

— Писатель. Точнее, не писатель, а за… — очередной безудержный взрыв её смеха заставил меня запнуться. — Записыватель.

— Писатель, ах-хах… серьёзно?!

— Ну, не совсем. Сам я ничего не пишу. Только записываю.

— Писатель… — она покачала головой, вытерев глаза от слёз. — Писатель…

— Записыватель.

— Не, так ещё смешнее. А во-вторых?

— Во-вторых…

— Да-да, что там во-вторых?

— Я и пытаюсь…

— Ну так что?

— Валентина!

Она подняла брови, наклонив голову вбок:

— А?

— Уильям Трой сам пришёл к мысли, что алкоголь затормаживает развитие сумасшествия. Помнишь все эти пустые бутылки в его комнате?

— И он-таки сошёл с ума.

— Да, но вспомни остальных. Каталина, Уайт, Фёдор Осипов…

— Кто такой Фёдор Осипов?

— Тот, безглазый, что…

— А. — она кивнула. — Поняла. Можешь не продолжать.

Я глубоко вздохнул:

— Ну так чувствуешь разницу между ними и Уильямом?

— Пожалуй, что-то есть.

— Что-то? Уильям сохранил возможность здраво мыслить и оценивать ситуацию.

— И как же алкоголь помогает… затормозить это?

— Не знаю. — я пожал плечами. — Ввиду того, что люди вашей эпохи столкнулись с Бездной впервые, научных исследований на эту тему ещё не было. Если не считать каракули Уильяма на стенах твоей каюты.

— А ты забавный, галлюцинация. — Валентина одобряюще кивнула. — Ладно, уговорил. Всё равно, ни на что, кроме как нажраться, я сейчас не способна.

— Занятно, как ты умудряешься быть настолько уверенной в своей правоте, при этом столь сильно себя недооценивать.

Я закрыл глаза.

— Чего? — она осмотрелась по сторонам. — Эй, ты куда? Писатель? Писатель!

— Чего?!

— А, вот ты где. — она быстро нашла меня глазами. — Ты куда?

— Писать!

— Ох ты батюшки. Какая занятая галлюцинация.

— Прекрати меня так называть.

— Галлюцинация недовольна.

— Валентина, хватит.

Я вновь закрыл глаза.

— Галлюцинация?

Ага, как же.

— Галлюцинация!

Обойдёшься.

— А и пошёл ты на… — матерное слово. — Всё равно ненастоящий.

Совсем страх потеряла.

Валентина взяла с пола свой пистолет