Харли заплела волосы в две косы, одна сторона – иссиня-черная, вторая – вишнево-алая. В тон к мотоциклетной куртке. Топор висел у нее за спиной и с каждым шагом подлетал, позванивая при ударе о нагрудный патронташ с ножами, но этот звук перекрывали берцы Харли, глухо мерящие асфальт. Метательный нож она закрепила на мускулистом бедре, а третий наверняка был вложен в кобуру под курткой, судя по тому, как топорщилась ткань.

– Твоя подружка? – спросила Харли, приподняв бровь, когда они с Плющом встали в паре метров от нее.

Она осмотрела Шрайк – лицо, на котором навечно останется печать удивления.

Нет. Никогда.

– Хороший бросок, – только и сказала Селина, радуясь, что в шлем встроен преобразователь голоса. Что он скрыл легкую дрожь, начинавшуюся всякий раз, когда ее взгляд падал, снова и снова, на расколотую, как арбуз, голову Шрайк.

Селина отогнала от себя навязчивый образ, запихнула его подальше.

Харли не стала поднимать брошенный топор, который лежал рядом. Вместо этого она оценивающе ее осмотрела, и Селина притворилась, что делает то же самое. Она узнала о Харли достаточно, чтобы представлять, с кем имеет дело. Харли целилась в голову не случайно, и, скорее всего, этот переулок она покинет, ничуть не беспокоясь о смерти Шрайк.

– Моя девочка говорит, ты нуждаешься в моих услугах.

Харли говорила сладким, почти детским голосом, но блеск в ее изумрудных глазах… выдавал обратное.

Еще одна девушка, которую этот город заставил повзрослеть слишком быстро, слишком жестко. Только Харли встретилась не с Пантерами. А с Джокером и его развеселыми психопатами.

Селина прислонилась к стене, не обращая внимания, что она забрызгана кровью.

– Я слышала, что ты сейчас работаешь одна. А в нашу маленькую команду как раз нужен третий.

Харли обвела глазами Селину и Плюща – та до сих пор морщилась, глядя на тело Шрайк.

– И что же нас ждет?

Селина щелкнула указательным пальцем, сбрасывая пылинки с перчатки.

– Грабежи, беспорядки, скандалы… Все, как девочки любят.

Харли перекинула черную косу через плечо.

– Плющ мне сказала, ты можешь вытащить Джокера из «Аркхэма».

Селину затошнило при мысли, что он окажется на свободе, но вместо этого она просто пожала плечами:

– И что?

Харли подошла к ней на два шага ближе. Плющ встала на цыпочки, ее глаза расширились и забегали от Селины к Харли. Боится, что с ее подругой что-нибудь случится или что их маленькая команда развалится?

– Как ты его оттуда вытащишь?

Тональный крем Харли был слишком светлым, а глаза обведены подводкой слишком жирно. Из-за этого она выглядела болезненно-жутко.

Селина отошла от стены.

Она уже ответила на достаточное количество вопросов за последние несколько лет. За всю свою жизнь. Терпеть это еще и от Харли Квинн она не собиралась.

– Ты с нами или нет?

– Как ты его оттуда вытащишь?

Переступив через тело Шрайк, Селина снова порадовалась, что ее лицо скрыто за шлемом.

– Когда придет время, Квинн, я тебе скажу.

Шипение.

– И ты думаешь, это заставит меня согласиться?

– Я видела ее в деле, Харли. Если она говорит, что вытащит, значит, она вытащит, – вмешалась Плющ и снова посмотрела на тело Шрайк. Ее руки тряслись, когда она откидывала назад прядь рыжих волос.

Она стояла рядом с Харли. Видела, как та метнула топор со смертельной точностью.

– Кто это был? – хрипло спросила Плющ.

Селина обернулась на Шрайк через плечо, поежившись, глядя на растущую лужу крови.

– Не знаю.

Она соврала лишь наполовину: она знала, кем была Шрайк, но решающие, значимые подробности… Их знали только Нисса и Талия. А она – нет. Но они держали секреты своей банды наемниц и правду о них под замком, будто драгоценные камни. Нечто даже более ценное, чем драгоценные камни.

Селина снова взглянула на девушек, уперев руки в бедра, и спросила Харли, добавив тону побольше холода и наглости:

– Ты что, не хочешь сидеть верхом на горе денег, когда твой бывший выйдет? И знать, что тебе не нужно ему подчиняться – никому не нужно подчиняться?

Глаза Харли вспыхнули:

– Ты что только что сказала про моего бывшего?

Селина закатила глаза под шлемом.

– Финансовая независимость еще никому не вредила. Ты же наверняка выбрала такую жизнь, потому что хотела чего-то подобного.

– Я выбрала такую жизнь, котенок, чтобы стать свободной ото всего.

– Это сейчас так анархию называют?

Плющ ненароком встала между ними.

– Харли, будет классно, – вставила она, очаровательно улыбаясь. – Может, тебе деньги и не нужны, а мне – очень. Представь, сколько дождевых лесов я смогу спасти, – заманивала ее Плющ.

После этих слов воинственный блеск в глазах Харли смягчился. А губы расплылись было в ответной улыбке, но она снова повернулась к Селине.

– Ты меня втягиваешь в дело, я соглашаюсь, ты не держишь свое обещание, и тогда я сделаю так, что это, – кивок в сторону Шрайк, – покажется тебе раем по сравнению с тем адом, который я тебе обеспечу.

Да. Да. Да. Как же.

Селина фыркнула:

– Ладно.

Она повернулась и пошла прочь.

– И все? – спросила Харли. – Ты нас сюда за этим притащила?

– Да, – ответила Селина, не оборачиваясь. – Вы получите информацию о месте встрече и следующей цели утром того же дня.

Она махнула им рукой из-за плеча.

– Приходите при параде.

Харли приглушенно зарычала.

– Да что она о себе возомнила, заявилась в мой город и…

– Ты прямо как я пару дней назад, – сказала Плющ, тихо рассмеявшись, пока Селина удалялась от них. – Поверь мне: это проходит.

– В прошлый раз ты так говорила, когда мы ели тако за доллар.

Селина сдержала смех, а Плющ – нет.

– Это ведь навсегда со мной останется, да?

– Навсегда. Даже когда мы станем старыми и будем вязать, сидя на диване.

Когда Селина добралась до конца переулка, их голоса превратились в неслышное бормотание. Они обменивались нежными, ласковыми словами.

Словами любви.

В волосах Плюща распустились крохотные бледные цветы – как упавшие с неба звезды.

Отогнав от себя мысли об этих телячьих нежностях, Селина растворилась во тьме.

* * *