Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А у кого их нет? Вы вот, например, женаты? Наверное, нет – я не вижу на пальце обручального кольца.
– Не женат.
– Ну, спросите своего коллегу, – Корчакова мотнула головой в сторону Дремина. – Были у него сомнения, когда он в ЗАГС шел?
Дремин улыбнулся:
– И еще какие! Но я думал, что это бывает только у мужчин.
Корчакова фыркнула:
– А женщины, значит, летят под венец на крыльях счастья, да? Ну, конечно, мужчины же думают, что для женщины главное – замуж выскочить!
– Стало быть, у вас были сомнения по поводу того, стоит ли выходить за…
– Да, за Ярика. Он, конечно, хороший, и мы знакомы сто лет, работаем вместе, но… знаете, когда вы вместе не один год, некоторые вещи начинают… В общем, мы слишком долго ждали, наверное. Но теперь я все обдумала и уверена, что делаю правильный выбор. Мы поговорили с Яриком, когда я вернулась, и он меня понял. Мы женимся, как собирались.
– Поздравляю.
– Спасибо.
– Вы знаете, кто мог убить ваших подруг и теперь хочет убить вас и остальных?
Корчакова помолчала, прежде чем ответить:
– Нет.
– Почему вы и ваши подруги перестали общаться друг с другом около полугода назад? – спросил Самсонов, меняя тему.
Корчакова пожала плечами:
– А они перестали? Я не знала. Лично у меня было много других дел. Когда собираешься замуж, подруги как-то отходят на второй план.
– Что вы можете сказать о Меркальском?
– О ком?
От Самсонова не укрылось, что, прежде чем ответить, Корчакова судорожно сглотнула.
– О психологе, которые работал в приюте, где вы росли.
– А, вы о нем! – Корчакова поморщилась: – Мерзкий тип!
– Почему?
– Смотрел на меня, как кот на сметану. Теперь я думаю, что он любил маленьких девочек.
– Он к вам приставал?
– Нет, ничего такого.
– А к вашим подругам?
– Не знаю. Они не рассказывали.
– Вы знаете, что Меркальский совсем недавно был убит?
– Нет. Откуда? Думаете, я следила за его судьбой? Он не был одной из моих подруг.
– А о том, что вчера был убит Иртемьев, вам тоже неизвестно?
На этот раз самообладание изменило Корчаковой. Она открыла рот и замерла. Затем помотала головой, словно пытаясь что-то сообразить.
– Как… вчера? – проговорила она изменившимся голосом.
– А когда он, по-вашему, должен был умереть? – быстро спросил Самсонов. Он называл такие моменты «подсечь рыбку». В детстве его учил рыбачить отец, и он не раз ловил болтающуюся на конце лески плотву сачком на длинной ручке.
Корчакова уставилась на него, не зная, что сказать.
– Понятия не имею, – проговорил она наконец. – Что вы вообще имеете в виду?
– Вы считаете, что он должен был умереть в другое время или что он не должен был умереть вчера, – ответил Самсонов. – Это совершенно ясно. Вопрос: почему вы так думаете?
Корчакова вымученно рассмеялась.
– Вы меня неправильно поняли. Просто… это так неожиданно. Все вокруг умирают…
– Не все, – поправил Самсонов. – Только те, кто связан с приютом, где росли вы и ваши подруги. И вам кое-что об этом известно. Поделитесь, пока не поздно.
– Это ваши фантазии! – ответила Корчакова, овладевая собой. – Мне нечего вам сказать, потому что я не знаю, что вам от меня надо. Может, вы думаете, что убийца – я?
– На данном этапе расследования мы не исключаем никаких возможностей.
Корчакова насмешливо подняла красиво очерченные брови.
– Вот как? Так подозреваемая? Тогда мне, наверное, лучше вызвать адвоката.
– Как хотите.
– Вы меня что, арестовываете?
– Нет. Для этого нет оснований.
– Рада слышать.
– Когда вам было тринадцать, у вас случился нервный срыв. Что послужило причиной?
Корчакова изобразила подобие улыбки:
– Думаете, я знаю? Это было так давно. К тому же меня кололи успокоительными, так что я не очень-то помню то время. Спросите тех, кто меня лечил.
– Врачи так и не докопались до причин вашего срыва.
Корчакова пожала плечами:
– Чего же вы от меня хотите? Я ведь ребенком была. Если уж профессионалы опустили руки…
– Меркальский вас потом курировал?
Женщина поерзала на стуле.
– Наверное.
– Как он это делал?
– Не помню, чтобы он проводил какое-то лечение. Обычные тесты, опросники.
Было заметно, что Корчаковой все меньше удовольствия доставляет этот разговор.
– Пока у меня больше нет вопросов, – сказал Самсонов, – но мы должны проверить, действительно ли вы были в коттедже.
– Да ради бога! – ответила женщина с видимым облегчением. – Дать адрес?
– Если не трудно.
– Записывайте.
Когда Корчакова ушла, Дремин с Самсоновым переглянулись.
– Она очень удивилась, что Иртемьева убили, – сказал Дремин. – Или тому, что он умер вчера.
– Корчакова что-то знает. Вопрос: почему не хочет рассказать нам?
– Как бы она не стала следующей жертвой.
– Приставь к ней кого-нибудь.
– Было бы кого! Башметова-то прокатили с…
– Я знаю, – перебил Самсонов. – Он мне уже рассказал. Но за Корчаковой надо следить. Хотя бы за ней.
– Ладно, я найду кого-нибудь.
– Сделай это прямо сейчас.
Дремин подумал, потом позвонил одному из оперов и велел следить за Корчаковой.
– Кажется, мы исчерпали запас сотрудников, – сказал он, закончив разговор. – Пришлось снять Горелова с проверки данных по… ну, да не важно. Он обещал последить за Корчаковой.
– Хорошо. Давай сразу проверим ее рассказ об отдыхе в коттедже.
Самсонов открыл Интернет, чтобы узнать телефон пансионата, адрес которого записала ему Корчакова.
– Вряд ли она стала бы врать о том, что так легко проверить, – заметил Дремин.
– Вот и выясним.
На то, чтобы узнать, сняла ли Корчакова коттедж и появлялась ли в нем, ушло не больше двадцати минут. Оказалось, что да – работники пансионата подтвердили ее слова, хотя, конечно, они не могли сказать, находилась ли она там постоянно.
Когда Самсонов закончил разговор, у него зазвонил сотовый телефон. Это была мать.