решиться. Я попрошу вас, господа, быть дома часа через четыре. Сейчас я снова уйду в лес и постараюсь изучить хорошенько остров, а когда я приду, мне надо будет переговорить с вами об одном очень серьезном деле.

Сказав это, Верлов взял винтовку и опять направился к лесу.

Изредка вспугивая смирных кенгуру, диких коз, лисиц и других незначительных зверков, он обошел весь лес и вообще весь остров и, сильно утомленный, вернулся к друзьям.

– Пойдемте, господа, в каюту! – сказал он.

Все молча последовали за ним, сгорая от нетерпения услышать то, о чем он обещал говорить, предчувствуя, что это нечто имеет для всех очень важное и особенное значение.

Войдя в каюту, Верлов подошел к коробкам с сокровищами и, открыв их, заговорил:

– Господа, когда мы были еще в России, я сказал вам, что цель моего путешествия – отыскать клад. В настоящее время я достиг этой цели, и первое, что я должен сделать, это расплатиться со своими кредиторами. И вот я выполняю то, что должен выполнить. Прежде всего я расплачиваюсь с Николаем Саввичем. Не будь его, мы не смогли бы построить корабля.

– Не понимаю, к чему вы торопитесь! – сконфуженно заговорил Суравин. – Ведь, кажется, я не напоминал вам об этом!

– О, конечно! – воскликнул Верлов. – Вы были более чем благородны, но сегодня момент ликвидации, поэтому разрешите мне действовать так, как подсказывает мне моя совесть!

Он взял горсть жемчуга, полгорсти бриллиантов и по полгорсти изумрудов, рубинов и сапфиров и высыпал все это в одну кучу на одеяло.

– Скажите мне как купец, во сколько цените вы эти камни? – спросил он Суравина.

Слегка покраснев, Николай Саввич подошел к высыпанным камням и медленно стал перебирать их.

– Четыреста тысяч… может быть, немного больше, но, во всяком случае, не меньше этой суммы, – сказал он наконец, поднимая голову.

– В таком случае, надеюсь, вы ничего не будете иметь против, если я предложу вам взять отобранные камни в уплату моего долга? – произнес Верлов.

– Нет, нет, этого я не могу сделать! – горячо запротестовал купец. – Это вышло бы ростовщичеством! Я не желаю получать пять рублей на рубль, в особенности от вас! Я скажу даже более: если бы я не получил ничего, я и то не был бы в претензии.

Верлова очень тронул этот ответ.

Он быстро подошел к Суравину и крепко стиснул ему руку.

– Я чувствовал это, дорогой Николай Саввич! – заговорил он горячо. – Но я прошу вас смотреть на этот заем как на риск. Случись неудача, я не отдал бы вам ничего, да, кроме того, вы подвергли свою жизнь и жизнь дочери громадной опасности…

– Но…

– Позвольте! Благодаря вам я получил миллионы! Поэтому-то ваш процент вполне законен, и… если вы уважаете меня, то возьмете то, что я вам предлагаю! Для меня же остается львиная часть, которая, собственно говоря, упала мне просто с неба.

Суравин с улыбкой пожал плечами.

– С вашей точки зрения, вы, пожалуй, правы. Поэтому я принимаю ваше предложение, – сказал он.

– Благодарю вас! – воскликнул Верлов, еще раз горячо пожимая ему руку и жестом приглашая его освободить одеяло от насыпанных на него драгоценностей.

Когда Суравин убрал камни, Верлов обратился к Бромбергу.

– Теперь рассчитаюсь с вами, милый, дорогой товарищ, – заговорил он. – У нас было условие, что я покупаю ваше изобретение. Правда?

– Правда, – ответил, улыбаясь, инженер.

– В таком случае с этого момента корабль будет всецело моим. Я, так сказать, покупаю самое изобретение в полную собственность, с личной привилегией.

– Конечно!

– Значит, кончено!

Верлов из всех оставшихся камней отделил третью часть и подал всю эту груду инженеру.

– Что вы, что вы! – замахал тот руками. – Вы хоть режьте меня, а я не возьму более четверти того, что вы мне предлагаете.

– Но, позвольте… – начал было Верлов, но Бромберг его серьезно перебил:

– Я сказал вам свою цену, и вам остается лишь покупать или нет. Признаюсь, я и это беру лишь для того, чтобы иметь возможность произвести мои будущие опыты, которые потребуют больших затрат.

– Ну как хотите! – пожал плечами Верлов. – Из-за этого я не буду спорить, но…

– Что «но»?

– Разрешите мне по крайней мере окупать ваши будущие опыты и покупать ваши будущие изобретения. Пусть то, что вы не берете теперь, пойдет на эту цель. Иначе мне некуда девать своего богатства. Ведь я не кутила, и мне не нужны деньги для какого-нибудь особого комфорта.

– На это я согласен! – смеясь, ответил Бромберг.

– В таком случае берите все целиком, что я для вас отложил. Отныне вы расходуете деньги сами, а я являюсь собственником ваших будущих изобретений.

– Да.

– Чудесно! Вы дадите мне в этом форменную расписку. А теперь, господа, я скажу вам то, чего не говорил до сих пор и после чего вы все, вероятно, покинете меня, – грустно заговорил Верлов.

– Вздор! – воскликнул порывисто Суравин.

– Этого не будет! – поддержал Бромберг.

Глаза Веры испуганно открылись, и на ее прекрасных ресницах задрожали слезы.

Верлов заметил этот взгляд и ответил ей быстрым, благодарным взором.

– Погодите! До сих пор вы знали меня как искателя клада, – заговорил он взволнованно. – Но… это было не то. Клад мне нужен был лишь для того, чтобы достигнуть другой, главной цели, для того, чтобы быть хозяином того изобретения, которое я долго искал и которым в настоящее время завладел. Но теперь – о главной моей цели!

При этих словах Верлов как-то весь преобразился.

Вся фигура его гордо выпрямилась, глаза загорелись мрачным блеском, рука грозно поднялась, и пальцы судорожно сжались в кулак.

И голос его зазвучал властно.

– Я пират! Не простой пират! Совсем не обыкновенный пират, нападающий для того, чтобы грабить и пьянствовать на награбленные деньги! Я, если можно так выразиться, нация во образе пирата. Пусть это будет смешно, пусть это будет непонятно, но победа японцев над нами глубоко уязвила меня в сердце. Конечно, я понимал, что наш отживший строй доставил нам поражение, что это поражение усилилось благодаря непопулярности войны, но все-таки я остался русским в душе, с русской гордостью и русским самолюбием. И когда в Портсмуте был заключен мир, я поклялся своими слабыми руками отомстить всей японской нации за поражение. Это было безумие, я сознавал это, но все же продолжал лелеять в моей душе эту мечту. Начал я с того, что захотел взорвать хоть один японский броненосец. Я ликвидировал все состояние и отправился в Порт-Артур. Я был очень близок к осуществлению моей мечты, но проклятые японцы заметили мои шаги, и мне едва удалось бежать от них