Я аккуратно закрыла дверцу клетки и вернулась в приемную заведующей. Села на диван, обдумывая, просить ли маму завести попугая или нет? Тут в приемную влетела Зинаида Петровна.

– Вот ты где! – закричала она. – Я тебя по всему саду ищу!

– Вы мне сказали здесь сидеть, – прошептала я, и Зинаида Петровна замолчала.

– Иди, за тобой мама пришла!

Я пулей вылетела из приемной. Мама. Значит, она меня все-таки нашла! Значит, она искала! Я была просто счастлива. Но мама встретила меня совсем не радостно.

– Что ты опять натворила? – строго спросила она.

– Ничего, – ответила я.

– У меня был серьезный разговор с воспитательницей. Она на тебя жаловалась. Ты не умеешь себя вести. А значит, я в этом виновата – не научила правилам поведения. Никак не пойму, почему ты не можешь быть нормальной?

– Я нормальная.

– Тогда почему Зинаида Петровна говорит, что ты врешь? Ты ведь знаешь, что врать плохо. Что это преступление!

– Знаю. Я больше не буду. Обещаю.

– Чего именно не будешь?

– Не знаю. – Я готова была расплакаться.

– Ты наказана. Неделю не будешь смотреть телевизор. Даже «В гостях у сказки». Подумаешь над своим поведением и поймешь, за что именно просишь прощения. Сказать «больше не буду» – самое простое. Ты уже не маленькая и должна нести наказание за проступки. Тем более за ложь.

– Я не врала. – Я готова была признаться в перестановке лука и даже в том, что без разрешения заходила в кабинет заведующей, но мама уже пошла вперед, делая вид, что со мной не знакома. Я поплелась следом. Мама меня не искала. Меня вернула из кабинета Зинаида Петровна. И мама даже не спросила, за что я попала в приемную заведующей. Она поверила Зинаиде Петровне. Если бы я рассказала ей про лук, мама бы решила, что я точно ненормальная. Тогда я снова решила, что непременно стану бабушкой, такой, как Светкина. И всегда буду защищать своего внука или внучку. Ни за что не скажу, что они врут и придумывают. Я поклялась себе, что ни за что не забуду, какие бывают воспитательницы и как умело они врут.

На следующий день во время занятий – мы делали очередную дурацкую аппликацию – Зинаида Петровна подозвала меня к своему столу. Я испугалась, что неаккуратно наклеила треугольник, изображающий крышу дома. У Зинаиды Петровны, которая совершенствовала свои навыки не только в плетении косичек, но и в поделках, случился настоящий пунктик по поводу аппликаций. Даже с Еленой Ивановной было веселее. Мы хоть из пластилина иногда лепили, а Зинаида Петровна очень полюбила аппликации. Замучила нас ими. Она сама с удовольствием вырезала идеально ровные кружочки и квадраты, чтобы показать, к чему нужно стремиться. Получалось у нее, если честно, так себе. До Елены Ивановны ей было далеко, но она так старалась, что даже язык от усердия высовывала. Может, она не ходила в садик и не нарезалась вдоволь?

У нее появились настолько острые ножницы, что было страшно смотреть, как она кромсает ими лист картона.

Я подошла к столу и застыла. Еще бы не застыть – Зинаида Петровна чуть не ткнула в меня своими ножницами.

– Рита, ты хорошая девочка, – ласково сказала воспитательница, и мне стало совсем худо. Что еще я успела натворить за это время? Вроде бы ничего. Или Зинаида Петровна опять про лук вспомнила?

Воспитательница смотрела на меня и продолжала держать ножницы на уровне моей шеи. Я немного отодвинулась, на всякий случай. На полшага. И еще на полшага. Слава богу, Зинаида Петровна не заметила, что я пытаюсь отойти.

– Рита, ты должна сказать мне правду. Ты же знаешь, что врать – очень, очень плохо, – продолжала Зинаида Петровна.

Я кивнула, все еще пытаясь припомнить, за что меня могут наказать.

– Ты ведь вчера сидела на диване в приемной? Там, где я тебя оставила?

– Да, – ответила я.

– Ты не вставала с места? – уточнила Зинаида Петровна.

– Нет.

– Ты клянешься? – Воспитательница поклацала ножницами.

Поклясться я, если честно, боялась. Клятва мне казалась уж слишком важным поступком, и я не знала, что бывает за нарушение клятвы. И даже знать не хотела. Но еще на пятидневке Таня предложила мне поклясться в вечной дружбе на крови.

– Это как?

– Ты проткнешь иголкой свой палец, а я проткну свой. И мы потрем пальцами.

– А что будет, если нарушишь?

– Смерть. Это самая страшная клятва, если на крови.

Я согласилась поклясться, чтобы Таня не рассердилась. Но, к счастью, до крови дело не дошло – Таня не смогла найти иголку. У меня была булавка, которой мама пристегнула мне варежку к резинке – забыла пришить, но я решила не говорить про булавку. Колоть палец до крови мне как-то не хотелось. Таня несколько дней ходила странная. И казалась еще более ненормальной, чем обычно. Она могла вдруг начать смеяться ни с того ни с сего, а уже через минуту горько плакать. Она больше не сидела на качелях, а стояла рядом и раскачивала что есть силы пустые качели. Таня никак не могла успокоиться – раскачивала и раскачивала, пока воспитательница чуть ли не насильно уводила ее в группу. У Тани была любимая мягкая игрушка – кошка, которую она называла Мусей. Таня повсюду носила за собой Мусю, уже грязную, без усов, ободранную, с почти оторванным хвостом. Таня не только спала с нею, но и ела, играла, выходила гулять. Если Таня забывала Мусю, все дружно бежали искать игрушку. И тут вдруг Таня выбросила кошку в окно. Добрая Валентина Павловна, увидев, что Таня ходит без Муси, начала волноваться.

– Танечка, а где твоя Муся?

Таня молчала. Мы сказали, что Муся валяется под окном. Валентина Павловна сбегала вниз, принесла кошку, постирала ее и положила сушиться на батарею. Уже чистую игрушку она выдала Тане, надеясь, что та порадуется. Но Таня сказала «спасибо», подошла к окну и снова выбросила Мусю. Валентина Павловна ахнула и опять побежала за игрушкой. Даже я не понимала, что случилось с Таней. Она ведь без Муси даже в туалет не ходила. Я считала себя уже взрослой, и у меня не было такой связи с игрушкой, пусть даже любимой. Таня меня пугала.

На помощь неожиданно пришел Игорь, чего я никак не ожидала. Он подошел к нам и сказал, что не обязательно клясться на крови, а можно поклясться на слюне. Плюнуть на ладонь и пожать друг другу руки. Тогда тоже считается, что вы друзья на всю жизнь.

Как потом рассказал мне Игорь, Таня сначала подходила к нему с предложением дать клятву на крови, но он отказался. Потом вроде как отказалась я. И поэтому Таня стала ненормальной. Он слышал разговор воспитательниц, что если девочка будет по-прежнему чудить, то ее придется переводить в садик для дебилов. Но если ее странное поведение изменится на нормальное, то ее оставят на пятидневке и ничего не сообщат заведующей.

– Хочешь поклясться на слюне? – спросила я у Тани.

– Хочу.