Она отвезла Хорста и Хайде в безопасный Бриксен (ныне Брессаноне), родной город их бывшей няни. Молодая женщина, которой она отдала на хранение деньги и драгоценности, обещала позаботиться о детях. Линде, которой еще не исполнилось года, Шарлотта отвезла в горы, к дочери своей акушерки. «Было ужасно оставлять там малютку одну, у меня сердце разрывалось при мысли, что мы можем больше не увидеться»[428].

8 мая война в Австрии окончилась[429]. «Великий победный день для врагов, — записала Шарлотта. — Перед лицом этого факта у меня нет слов. Неужели это и вправду конец всего, что мы хотели построить?»[430]

На озере Целлер вот-вот должны были появиться американцы. Друг-военный наведался в семью Вехтеров проверить, как у них дела. Он посоветовал все спрятать, так как американцы падки на деньги и драгоценности. Она зарыла оставшиеся у нее ценности в яме у рощи.

В последний день нацистской власти Шарлотте позвонил Отто. Он сказал о своем намерении уйти в горы Каринтии, но подробностей не сообщал. Она спросила, как поступить с ящиками в велосипедном сарае, он велел их уничтожить, что она и сделала без промедления. «Кое-что я сожгла, остальное выбросила в озеро вместе с оружием, которым нельзя владеть»[431].

Армия США вступила в Целль-ам-Зее и в Тумерсбах утром 9 мая[432]. Шарлотте велели оставаться в подлежащем конфискации фермерском доме. Пришедших американских солдат она спросила, что ей делать с семьей, в том числе с тестем Йозефом, 83-летним генералом. «Ваши трудности», — ответили ей.

Дом конфисковали. «Они спали в наших постелях», — записала Шарлотта, чувствовавшая облегчение: «Я думала, что всех нас повесят»[433]. Она нашла другой дом, выше в горах, принадлежавший их арендаторам Шиффереггерам, и поселилась там с теми припасами, какие смогла собрать.

Новости просачивались по капле, одна страшнее другой. Военное поражение. Самоубийство фюрера и Евы Браун в Берлине. Исчезновение Бормана. Геббельс отравился сам и отравил жену и всех шестерых детей. Геринга поймали недалеко от Целля, в деревне Брук-Фуш.

Шарлотта старалась быть прагматичной, ситуация враждебности всегда придавала ей сил. Она прилежно фиксировала ход событий.

Будучи фаталисткой, я сочла за благо установить с американцами контакт. Я пришла в дом и скромно поспросила разрешения поговорить со старшим. Тот оказался молодым офицером. Мы объяснили по-английски, что нас беспокоит, и спросили, можно ли выделить комнату в доме для старого австро-венгерского генерала со слабым сердцем. Подумав с час, офицер разрешил мне в порядке исключения оставить папа́ в доме. Это был большой первый шаг. Папа́ провел одну ночь в горах и был рад получить собственную комнату без сквозняков. Он источал учтивость, твердил: «Замечательно, замечательно!» После этого мы поддерживали тесную связь. Мы проводили вечера вместе, болтая по-английски как старые друзья. Первым делом они спросили:

— Вы были нацисткой?

Я быстро сообразила, что отрицать бессмысленно.

— Конечно, я была очень счастливой нацисткой.

Они разинули рты от удивления.

— Вы действительно были нацисткой? — Я видела по их удивленным взглядам, что они такого не ожидали.

— Разумеется, почему нет?

— Потому что мы четыре недели шли через Германию и еще не встретили ни одного нациста. Как вам такое? Вы — первая. Это чудо.

Я громко засмеялась, потому что не ожидала, что они будут так удивлены моим откровенным признанием.

Меня разглядывали как необычное, загадочное существо. Завязался спор, я сказала, что это было чудесное время, но Гитлера, увы, поразило кесарево безумие и он вышел за пределы разумного. Мне дали чай, кофе, сахар и все необходимое для детей, шоколад. Они радовались простодушно, как дети. Я им понравилась, мы прекрасно проводили время[434].

Через несколько недель американцы вернули Вехтерам фермерский дом. Американский офицер объяснил, что ему стыдно спать в ее постели, потому что он знает, что семья терпит неудобства. Шарлотта и дети вернулись жить в свой дом.

Убедившись, что американцы ведут себя дружелюбнее, чем она ожидала, она вернулась в лес, за зарытыми ценностями. «Я нашла пустую яму, вокруг был срезан весь мох»[435]. Все сбереженное на черный день пропало, Шарлотта зарыдала.

Долго прожить в Тумерсбахе им не удалось. Бывший губернатор Рерль, прежний хозяин дома, потребовал его обратно. «Я ждала, что нам придется уйти, — написала Шарлотта, — но все равно очень расстроилась, когда юрист, которому поручили заниматься этим делом, явился и сказал, что нам следует найти себе другое жилье».

Поиски оказались нелегким делом. «Все наши друзья сидели под арестом: Рейттер, Блашке, другие»[436].

В конце концов жилье нашлось — гораздо более скромное, на другой стороне озера, рядом с фуникулером на Шмиттенхое.

До конца мая и в июне Шарлотта ждала новостей от Отто, но их все не было.

Она не знала, что 8 мая он находился с генералом Шандруком около Клагенфурта. Там он сказал украинцам, что адмирал Дёниц принял условия капитуляции и что с полуночи 9 мая на всех фронтах прекратится огонь. Шандруку он сказал, что теперь он — ключевая фигура в деле спасения дивизии «Галиция» и их всех. К Клагенфурту подступали британцы, и он сделал последний поспешный звонок Шарлотте, тогда она и спросила, как поступить с ящиками, где лежат его бумаги. Уничтожить? Он ответил утвердительно, и она подчинилась, хотя потом жалела, что поддалась панике[437]. Возможно, дневники, где он «все подробно записывал», помогли бы ему «оправдаться», доказать, что он «делал все, что только мог, чтобы помочь очень многим».

Вечером Отто отправился в Грац к фельдмаршалу Кессельрингу, назначенному командующим немецкими силами в южном округе, защищавшими юг Германии и остатки немецкой власти в Австрии и Югославии после капитуляции Италии несколькими днями раньше.

Встреча Отто с Кессельрингом состоялась утром 9 мая. После нее они разъехались в разные стороны. Кессельринг сдался генерал-майору армии США Максвеллу Тейлору на сюрреалистическом чаепитии[438].

Отто подался на запад на встречу с коллегой в районе Штубальма. Он уехал из Граца на машине с водителем, в расстроенных чувствах. Вся надежда была на последнюю встречу с остатками дивизии «Галиция» и со старым соратником Ломаном. Один друг написал Шарлотте, что Ломан несколько часов прождал Отто в обговоренном месте. «Ваш муж так и не приехал. С тех пор мы потеряли его след»[439].

Отто поехал дальше, за Штубальм, в Юденбург, где стояла украинская дивизия. Со стороны Брука приближалась советская танковая дивизия. После столкновения с ней украинцы отступили и разделились. Одна их часть осталась