где в честь аншлюса поместили фотографии увешанного свастиками завода, до послевоенных писем, где речь идет о приближении советских войск, бегстве хозяев и национализации предприятия. Новый директор помешал усилиям Вальтера Блекмана, отца Шарлотты — только он и не был членом партии, — вернуть себе завод[459]. С тех пор Блекманы уже не имели к нему отношения.

После этой утраты братья Блекманы поселились в Санкт-Гильгене под Зальцбургом и основали новый бизнес. Шарлотта регулярно туда наведывалась, подруга, работавшая неподалеку молочницей, обеспечивала ее яйцами, маслом, мукой и ветчиной. Шарлотта расплачивалась бальными платьями и небольшими количествами сахара.

Летом газеты стали писать о судьбе высокопоставленных нацистов: о бесконечных уликах, арестах, самоубийствах и исчезновениях. «Австрийским военным преступникам предъявлены обвинения» — такой заголовок стал привычным. Комиссия ООН опубликовала список из трехсот «особо тяжких дел», в которых фигурировали многие имена из адресной книги Шарлотты. «Блашке, бывший бургомистр Вены… Ганс Фишбёк, министр торговли в правительстве, доведшем до аншлюса… Одило Глобочник, бывший гауляйтер Вены… генерал СС Эрнст Кальтенбруннер… Зейсс-Инкварт… Отто Вехтер»[460]. В декабре на первой странице «Оберостеррейхише Нахрихтен» появилась статья «Австрия обвиняет», в которой Отто был назван одним из самых страшных военных преступников[461]. Среди бумаг Шарлотты таких списков и вырезок нет.

Не упоминала она и судьбу товарищей и друзей, не выдержавших стремительных перемен. В конце мая британцы схватили «дорогого Глобуса», прятавшегося в хижине близ озера Вайссен, и заперли его в замке Патернион южнее Зальцбурга, где он и покончил с собой[462].

Фридрих-Вильгельм Крюгер, некогда боровшийся против Отто за власть в Генерал-губернаторстве, тоже покончил с собой в американском лагере под Линцем[463]. Генрих Гиммлер, пойманный британцами, раскусил капсулу с цианистым калием. Вскоре после этого близ Больцано арестовали его жену Маргарет и дочь Гудрун[464]. «Местный солдат помог найти фрау Гиммлер», — рапортовала «Джерси Джорнал»[465].

Ганса Франка поймали в Баварии с 38 тетрадями дневника и коллекцией произведений искусства[466]. Эрнст Кальтенбруннер, ближайший друг Отто, теперь выдававший себя за военного врача, прятался в Вилдензее Хютте в коммуне Альтаусзее близ Зальцбурга, где и был схвачен[467]. Канадцы выследили в Голландии крестного отца Хорста, Артура Зейсс-Инкварта[468]. Три друга попали в список «бонз», двадцати трех главных нацистов, которым предстояло предстать на суде в Нюрнбергском дворце правосудия по обвинению в «преступлениях против человечества» и геноциде[469]. Разбирательство началось 20 ноября 1945 года с ярких свидетельств об убийствах на подведомственных Отто территориях, где за первый год его службы в Лемберге было убито более 130 тысяч человек, в том числе более восьми тысяч детей. Обо всем этом писали в газетах, но я не нашел где-либо среди дневников и писем Шарлотты упоминаний самого громкого в истории судебного процесса. Спустя год, 1 октября 1946 года, Франка, Зейсс-Инкварта и Кальтенбруннера, ближайших соратников Отто, осудили и приговорили к смерти. Через две недели фотографии повешенных появились в газетах всего мира[470]. Их останки кремировали и высыпали в реку[471].

Йозеф Бюлер, госсекретарь Генерал-губернаторства, надеялся спастись, дав показания в Нюрнберге, но обвинения были предъявлены и ему. Обвиненный в «преступлениях против человечества» Верховным национальным трибуналом Польши, он был повешен в Кракове неподалеку от Вавельского замка, где прежде располагался его кабинет[472]. Рудольфа Павлу поймали в августе 1949 года, и он покончил с собой, чтобы избежать экстрадиции в Польшу и аналогичной судьбы[473]. Георг фон Эттингсхаузен пропал, как и Ганс Фишбёк, переименовавшийся в Хуана и сбежавший в Аргентину, откуда он написал Шарлотте два письма[474]. Фриц Кацман, лембергский коллега Отто, исчез, материализовался в 1957 году в больнице в Дортмунде, назвал свое подлинное имя больничному священнику и вскоре умер[475].

По мере сокращения списка гуляющих на свободе товарищей Отто Шарлотта все сильнее за него тревожилась, зная, что за пропавшим мужем охотится множество врагов. Говорили, что евреи создали отряды убийц[476], а СССР учредил военные трибуналы по уничтожению нацистских преступников в оккупированных зонах[477]. Поляки жаждали справедливости[478], американцы засели в Гмундене, всего в часе езды от Зальцбурга, где помещалось 430-е подразделение армейского контрразведывательного корпуса США (CIC), занимавшееся поиском нацистских преступников[479]. Тем временем Черчилль произнес в Фултоне, штат Миссури, речь о «железном занавесе», перегородившем европейский континент[480]. Уже в обстановке холодной войны Шарлотта узнала, как близко подобралась к ней американская контрразведка, пытавшаяся найти ее мужа и установившая наблюдение за самой Шарлоттой.

В 1947 году, после возвращения в Вену Йозефа Вехтера и сестры Отто Ильзе, Шарлотта перевезла свою семью в Зальцбург, где ее братья создали новую компанию. Она работала у них экономкой, поскольку нуждалась в доходе. На средства, вырученные за продажу фарфора, которым она разжилась ранее в Вене, Кракове и Лемберге, Шарлотта купила домик по адресу Антон-Халл-штрассе, 2, «хижину», по ее выражению, с пятью спальнями, садиком и хорошим видом на лес Унтерсберг.

Летом, когда дети гостили у друзей или отдыхали в лагерях католической организации помощи «Каритас», Шарлотта сдавала спальни внаем. На две ночи в неделю одну комнату снимал менеджер компании ее братьев Рихард Вокш. Постепенно благосостояние Шарлотты повысилось, и она смогла нанять прислугу — 15-летнюю «цыганку, дикую упрямицу». Лилли прожила в семье год, пока Шарлотта не нашла ей мужа, индейца из Техаса «с раскосыми глазами»[481].

Тот год запомнился дефицитом продовольствия, бунтами в Вене, завершением программы денацификации полумиллиона австрийских нацистов и ростом напряженности холодной войны[482]. Американцы опасались блокады Вены по примеру берлинской или, что было менее вероятно, советского вторжения в Австрию. В конце года был принят план Маршалла по предоставлению американской финансовой помощи. Первый транш заложил основу экономической стабильности[483].

К 1948 году положение Вехтеров упрочилось. У семьи была крыша над головой, у Шарлотты — постоянная работа, дети ходили в школу. Однако судьба Отто оставалась неясной. В октябре 1948 года пришло письмо от Фрица Остхейма, инженера-сослуживца Отто. Он коротко поведал Шарлотте о деятельности ее мужа в Австрии в последние дни войны, когда тот сотрудничал с фельдмаршалом Альбертом Кессельрингом. С мая 1945 года, писал Остхейм, «мы тоже потеряли след» вашего мужа[484]. Он надеялся на новые хорошие известия, но пока что поделиться было нечем. «Мы тоже…»

Письмо герра Остхейма завалялось среди бумаг Шарлотты, но я внимательно прочитал его несколько раз. Выбор слов наводил на