– Сэм… – Я не знаю, как закончить фразу, и у меня нет времени. – Не знаю. Правда я должна идти, – говорю я. – Спасибо за звонок. Не знаю, что бы я делала без тебя.

– Я к твоим услугам в любое время, ты знаешь об этом, – говорит Оливи. – Если я могу что-нибудь сделать для тебя, пожалуйста, дай мне знать.

– Дам, – говорю я. – Обещаю. Ладно, до скорого.

– До скорого. Вы с Сэмом определились со свадьбой? В смысле, сейчас все повисло в воздухе, верно?

– Оливи! – говорю я, теряя терпение.

– Прости, – говорит она, понимая, что она делает. – Я в своем репертуаре.

Я смеюсь.

– В некотором роде, – говорю я.

– Ладно, я пошла. Я люблю тебя. Для тебя я всегда на месте. Я даже не буду спрашивать, как поживают Софи и Ава, потому что знаю, что у тебя нет времени.

– Великолепно. Спасибо. Целую. До свидания.

– Пока.

Когда она отключается, я понимаю, как мне одиноко. На секунду мне показалось, что проблема в том, что мне пришлось закончить разговор с Оливи. Теперь я вспоминаю, в чем настоящая проблема.

Я выхожу из машины. Увидев меня, Франсина машет рукой.

В ответ я машу ей рукой и начинаю движение в их сторону.

На Франсине – приталенное платье бордового цвета и темно-синее полупальто. Волнистые темно-каштановые волосы доходят как раз до плеч.

Она крепко и страстно обнимает меня, словно скучала по мне все эти годы. Я отстраняюсь от нее как раз в тот момент, когда Джо заключает меня в объятия. Он выглядит так, словно собрался в церковь. Серые слаксы, голубая рубашка, темно-синий блейзер. Я замечаю, что он начал лысеть. Его обычно полноватое лицо осунулось.

– Привет, дорогая, – бросает он мне.

– Эмма, – говорит Франсина, накидывая шарф на шею. – Увидеть тебя – равносильно глотку свежего воздуха.

– Спасибо, – отвечаю я. – Я тоже рада вас видеть. – Не знаю, как обращаться к ней. Когда я была подростком, я называла ее «миссис Лернер». Когда я была замужем за ее сыном, я называла ее «Франни».

– У тебя другая прическа! – восклицает она, поднося руку к моим волосам, но не касаясь их. – Ты очень изменилась.

Сейчас я сильнее, чем тогда, когда общалась с ними. Я тверже стою на ногах. Я терпеливее. Я не столь обидчива. И скорее благодарна за то, что имею, чем завидую тому, чего у меня нет. Я меньше тревожусь. Много читаю. Играю на пианино. И я помолвлена.

Но, конечно, она не может всего этого знать.

Единственная перемена, которую она способна заметить, – это моя короткая стрижка и светлые волосы.

– Очень по-мальчишески.

– Спасибо, – отвечаю я, словно уверена, что это комплимент, но, судя по тону Франсины, это не так.

– Как дела? – говорит она.

– Гм, – произношу я. – Хорошо. А у вас?

– У нас тоже, – говорит она. – У нас тоже. Пути Господни неисповедимы, но я потрясена, поистине сражена тем, какой подарок он сделал нам сегодня.

Джесса не воспитывали по религиозным канонам, и когда мы учились в школе, я однажды слышала, как Франсина сказала пытавшемуся обратить ее в свою веру мормону, который позвонил в их дверь, что ей «все равно, чего, по вашему мнению, хочет Бог». Я думаю, что теперь все изменилось. Если потеря Джесса превратила ее в ревностную христианку и если его возвращение служит лучшим доказательством, в котором она нуждается, значит, она на верной дороге.

Джо бросает на меня взгляд, а потом отводит глаза. Я не могу сказать, о чем он думает, но, видимо, его разрывают противоречия. Кажется, Франсина считает, что жизнь снова наладится, стоит только Джессу спуститься по трапу. Но мне кажется, что Джо понимает, что все будет намного сложнее.

– Ладно, – говорит Франсина. – Не пойти ли нам туда? Не могу поверить, что он скоро приземлится. Смотрите-ка, скоро мы все втроем увидим нашего мальчика.

Она достает телефон и проверяет сообщения.

– Кажется, Крис, Трисия и мальчики вместе с Дэнни и Марлен через минуту будут здесь.

Я знаю, что у Криса и Трисии есть дети не потому, что кто-то сообщил мне об этом, а потому, что в прошлом году я встретила Трисию в супермаркете, она была на позднем сроке беременности и вела за руку малыша лет двух.

По правде сказать, я не знаю, кто такая Марлен. Я могу только предположить, что это подружка, невеста или жена Дэнни.

Очевидно, что я больше почти ничего не знаю о семействе Лернер, а они почти ничего не знают обо мне. Я даже не знаю, известно ли им о Сэме.

Мы с Джо идем вслед за Франсиной, уверенно шагающей в направлении терминала.

– Трудно предугадать, как он поведет себя, – на ходу говорит Франсина. – Судя по тому, что я слышала, и исходя из советов, которые я получила от специалистов, сейчас наша задача состоит в том, чтобы дать ему возможность почувствовать себя в безо-пасности.

– Конечно, – откликаюсь я.

Не дойдя шага до двери, Франсина оборачивается и смотрит на меня:

– По этой причине мы решили не говорить ему, что ты переехала.

Значит, они знают. Разумеется, знают.

– Хорошо, – говорю я, не зная, как ответить иначе, чтобы подтвердить, что услышала ее.

Поднимается ветер, и я жалею, что не надела что-то потеплее. Воздух здесь холоднее, чем я ожидала. Я застегиваю на все пуговицы пальто, наблюдая за тем, как Джо делает то же самое.

– Ты можешь сказать ему, если хочешь, – говорит Франсина. – Только я не знаю, выдержит ли он, узнав, что ты уже помолвлена с кем-то другим.

Это самое «уже» задевает меня. «Уже», которое она так решительно вставила в свое высказывание, словно оно вполне уместно между словами «ты» и «помолвлена».

Я стараюсь оставаться спокойной, убеждая себя в том, что лучше всего не реагировать. Но потом, еще не осознавая, что творю, я даю волю своим чувствам, облекая их в слова, слетающие с моих губ.

– Не стоит внушать мне чувство вины, – говорю я ей. – Я и без того чувствую себя очень виноватой.

Хотя я знаю, что она слышит меня, Франсина притворяется, что ничего не услышала. Не важно, даже если бы она созналась, что слова донеслись до ее ушей, я знаю, она ни за что не смогла бы понять, что я имею в виду.

Я чувствую себя отвратительно потому, что поставила крест на Джессе. Потому, что считала его умершим. Потому, что переехала. Потому, что влюблена в другого мужчину. Я просто ненавижу себя за это.

Но я также по-настоящему зла на себя за то, что веду себя нечестно по отношению к Сэму, за то, что непреданна и неискренна в своей привязанности, хотя обещала ему это. Я противна себе потому, что не уверена, что способна сказать ему, что он – единственный, и что не подарю ему той любви, которой он заслуживает.