Лавров хотел сказать «в дерьме», но сдержался. Грубость вредит взаимопониманию. У него едва наладилось общение с вдовой, и не стоит его портить.

– Вы влипли! Если вы не имеете отношения к смерти мужа, убийца может прийти вновь… теперь уже по вашу душу.

Марианна хлопала ресницами и кусала покрасневшие губы. Он готов был побиться об заклад, что подобная мысль приходила ей в голову. Либо она искусная притворщица.

– Вам не страшно ночевать одной в доме?

Он в первый же день слежки установил, что кухарка и садовник вечером уходят.

– Страшно…

– У вас есть родственники?

– Мама… она живет в Москве…

Об отце – то бишь о Морозове – она даже не заикнулась. Не хочет впутывать? Или до сих пор не знает о его существовании?

– Почему бы вам не вызвать ее к себе?

– Она работает. Отсюда неудобно добираться… и долго…

– Принесите документ о наследовании, госпожа Ветлугина. Я буду вас сопровождать, – он встал и галантно подал ей руку. – Вы не против?

Она повесила голову, удрученно кивнула:

– Идемте…

* * *

«Принцесса Мафальда», 26 октября 1927 года

Обед подавали в ресторане, который богатством интерьера не уступал лучшим европейским заведениям. Меню было отменное, вина на любой вкус… стюарды расторопные, вышколенные. Боялись, что трапезе помешает болтанка, однако волна постепенно стихла, и все успокоилось.

Пассажиры, особенно не привыкшие к морским путешествиям, тревожно переглядывались и прислушивались, ровно ли идет корабль. Мужчины скрывали свои опасения за недовольными минами, дамы, напротив, бурно выражали свой страх. Некоторые по причине качки заказали еду в каюты.

Капитан, по традиции, обедал с пассажирами первого класса. Он сидел на своем месте с торжественным видом хозяина, принимающего гостей.

Зал ресторана был наполовину пуст.

Синьор Росси нарочно выбрал место рядом с двумя женщинами среднего возраста, которые путешествовали без мужей. Он умел выгодно использовать свою внешность, делать комплименты и быстро расположил к себе дам. Те обсуждали последние новости. Слово за слово, речь зашла об убийстве госпожи Шнайдер.

– Я знала ее, бедняжку… – вздыхала тощая элегантная баронесса. – Мы встречались в Ницце, на курорте. Каждую зиму у Белинды обострялся кашель. Врачи порекомендовали ей теплый климат и морской воздух. Почему на сей раз она выбрала Геную, ума не приложу. Кто бы мог догадаться, чем все закончится!

– Говорят, в молодости она была дивно хороша, – отозвалась приятельница баронессы, которую Росси мысленно окрестил пышкой. Эта пара выглядела довольно комично.

– Белинда умудрилась сохранить свою красоту, несмотря на болезнь. Ей не давали больше тридцати пяти. Дочь уродилась в нее… такая же красавица, однако со скверным характером.

– Вы знавали и дочь госпожи Шнайдер? – заинтересовалась Пышка.

– К счастью, нет. Сия молодая особа отличалась крайней распущенностью… и мать отказала ей от дома.

– А я слышала, что дочка сама ушла…

Росси внимательно слушал и тем не менее успевал следить за Мими Бушерер и ждать, не появится ли в зале господин Майер. Но того все не было. Зато Мими оживленно беседовала с попутчиками и с аппетитом ела. К обеду она надела голубое платье на бретельках.

– Белинда всем казалась странной… – донеслось до него, и он вернулся к разговору. – И дочка у нее тоже странная, – заключила баронесса. – Кажется, она умеет предсказывать судьбу…

– Что вы говорите? В самом деле?

– Дочка будто бы предсказала Белинде смерть от Полуденного Демона… Та жутко рассердилась и прогнала ее.

Пышка так и замерла с открытым ртом, презрев правила этикета. На ее нижней губе остался белый соус, который подавали к мясу.

– Что за Полуденный Демон? – вежливо улыбнулся Росси, подливая дамам шампанского. – Это шутка, наверное?

– Вовсе не шутка, – вздернула острый подбородок баронесса. – Полуденным Демоном называют женщину в белом наряде. Она появляется в полдень, подходит к человеку и задает ему вопрос… Если он медлит или не может ответить, то погибает.

Пышка облизнула губы и потянулась за шампанским. У нее пересохло во рту.

– То есть… как, погибает? – выдавила она, сделав глоток.

– Очень просто. Полуденный Демон перерезает ему горло. Если вообще не отрезает голову.

Круглое лицо Пышки покрылось красными пятнами.

– О-откуда вы знаете?

– Не помню… – пожала костлявыми плечами баронесса. – Кто-то рассказал, вероятно. Тогда в Ницце об этом много сплетничали. У камеристки госпожи Шнайдер оказался длинный язык. Она обожала подслушивать и подсматривать. Болтушку уволили, но слухи уже успели распространиться по городу.

– Люди горазды на выдумки, – усмехнулся Росси.

– Позвольте… но ведь госпожа Шнайдер именно так и у-умерла, – робко возразила Пышка.

При этом ее шея, плавно переходящая в грудь, взволнованно всколыхнулась.

– Чепуха! – возразила баронесса, забыв о салате из морских гребешков, который она заказала. – Белинду убили грабители, это ясно. Жена начальника полиции приходится мне дальней родственницей… поэтому я узнаю все новости из первых рук. Сначала под подозрение попал управляющий, но его отпустили.

– Отпустили? – возмущенно выпучила глаза Пышка.

– У него алиби, дорогая. Во время убийства он угощался жареными креветками в кафе на набережной. В тот день его обслуживала сама хозяйка. Когда горничная обнаружила в саду тело Белинды, за ним послали. Он был в ужасе! Не мог и слова вымолвить. Стоял столбом и только шевелил губами…

При упоминании об управляющем Росси снова обвел взглядом зал ресторана. Майер так и не появился. Видимо, он заказал обед в каюту.

Баронессе и Пышке надоела грустная тема смерти, и они переключились на сватовство и женитьбу какого-то синьора Марко. Зато у Росси не шел из головы Полуденный Демон.

Росси вдруг осенило, что Клод, пожалуй, и есть дочь погибшей немки! Она отлично говорит по-французски и демонстрирует дар предвидения…

– О, боже! – простонал он и подумал: «Сразу после убийства фрау Шнайдер она исчезла! Значит…»

Его ум отказывался выносить Клод обвинительный вердикт.

«Во сне она что-то сказала мне на прощанье. Что? – мучительно гадал он. – Наступает час Черной Луны… Что Клод имела в виду под Черной Луной? Затмение? Бурю, которая погубит «Принцессу Мафальду»? Вряд ли. Лайнер выдержал испытание временем и непогодой, которая не редкость в Атлантике. Старший механик уверял, что судно прослужило на линии без малого двадцать лет. Это внушительный срок…»