— Кому из белых нужен наш тотем? — недоверчиво спросил Вороново Крыло.

— Не говори так, вождь, не говори, — Воронин помахал пальцем. — Те, кто будут приезжать сюда работать или лечиться, с удовольствием купят что-то очень индейское на память.

Индеец возбуждённо вскочил, сделал несколько монотонных кругов вокруг тотемного столба, глядя куда-то внутрь себя, затем сел на место, схватил потухшую трубку и некоторое время бессмысленно пыхтел ей. Наконец посмотрел на Африку и задал главный вопрос:

— Ваше предложение выглядит очень привлекательно. Настолько привлекательно, что даже настораживает. Поэтому объясните мне лишь одно. Зачем это всё нужно именно вам?

— Нам нужно вернуть отцу дочь, — с улыбкой развёл руками Джек. — А если попутно подвернулся шанс помочь выжить племени и самим заработать миллион, разве мы откажемся?

— Миллион… — завороженно повторил Вороново Крыло.

В гостинице группа остановилась из-за Консуэло. Женщины в один голос заявили, что не дело для непривычной к походной жизни девочки ночевать под кустом посреди чистого поля. Да и Вороново Крыло подсказал при прощании:

— Через час поверните в сторону солнца. И тогда к вечеру придёте к хлопковой ферме Руботомов. Они держат гостиницу для оптовых покупателей и Листу Плакучей Ивы там будет гораздо удобнее, чем в прерии.

Надо сказать, за те пять часов, что группа добиралась до фермы, Консуэло доставила им немало весёлых минут. Как оказалось, девочке не двенадцать, а почти пятнадцать лет. И за то время, что она провела в племени, дочь Вандербильтов всерьёз вознамерилась выходить замуж за сына Воронова Крыла.

— Он очень красивый, — объясняла девочка Амалии. — Мама будет мне завидовать. И ещё, он сын вождя. А вождь, это ведь почти как президент, только среди индейцев, верно?

Но потом Консуэло увидела Злобного, и её приоритеты радикально сменились. Она засыпала мужчину бессмысленными вопросами, пытаясь привлечь внимание. А поняв, что Олег и Галиолали составляют пару, возненавидела индианку. Она заявила, что будет общаться только с Амалией и спать тоже ляжет вместе с ней. И чтобы больше никто даже не думал входить в их комнату, какой бы она ни была.

К счастью хозяева смогли предоставить внезапным гостям целых три комнаты, и когда стемнело, все сразу же завалились спать. Кроме Джека. Сицкий обдумывал, как они завтра представят Вандербильтам ребёнка, не забудет ли Консуэло, что нужно говорить, а чего не стоит. И не попытается ли Уильям Киссэм зажать обещанные деньги. С этими мыслями он сидел в холле за столом и с удовольствием жевал кусок вишнёвого пирога с местным аналогом чая, когда напротив него остановился солидно выглядящий белый мужчина.

Жора из-под шляпы осмотрел дорогие туфли, куда более респектабельные, чем самые фасонистые ковбойские сапоги. На туфли ровненько, без единой складочки, опускались редкие при моде этого века прямые брюки со стрелкой. Над ними, поверх серебристого в белую звёздочку, жилета, ласково обнимал фигуру почти чёрный пиджак. Необычный, чуть короче бёдер. Такой хорошо смотрелся бы в двадцать первом веке. А для конца девятнадцатого выглядел достаточно смело. Тут чаще встречались или длинные, до колен, сюртуки, или коротенькие, в обтяжку, кургузые жакетки. Эта же одежда, хоть и была несколько не ко времени, создавала впечатление очень дорогой. Особенно с золотой часовой цепочкой поперёк жилета.

Джек поднял глаза. Красивое лицо с усами и бородкой-эспаньолкой. Сверху на короткой аккуратной причёске черная шляпа-котелок.

— Ну здорово, Жорик, — внезапно знакомым голосом сказал незнакомец. — А ты, я гляжу, ни капли не изменился.

Сицкий вскочил, свалив от волнения стул. Шлёпнул ладонями по столешнице. Затем развёл руки в стороны, будто изображал самолёт-истребитель. Хлопнул в ладоши, явно не понимая, что делает. Наконец бросил шляпу на пол и широко улыбнулся.

— Петруха! Каштан! Каштан, чёрт тебя подери!!! Ну тебя не узнать, видать, богатым будешь.

— Обязательно, Жорик, — солидно кивнул Петя Устинов. — И тебя богатым сделаю, не сомневайся.

— Так… — Жорка засуетился. — Ты присядь. Я сейчас у хозяйки ещё чаю попрошу. И за Злобным сбегаю. Блин! Каштан! Я уже и не надеялся.

— Стой, Жора, — Петр величественным жестом выставил ладонь. — Злобный нам пока не нужен. Я именно с тобой хотел поговорить. Вдумчиво, без детских обидок и щенячьего восторга.

Где-то внутри сознания Джек Рэд будто со стороны с осуждением смотрел, как Жора Сицкий суетится вокруг человека, которого он не видел больше пяти лет. И Георгий понемногу стал проникаться спокойствием своего альтер эго. Сел. Сделал глоток чая и указал гостю на противоположный стул.

— Ну, раз ты так хочешь, давай поговорим. Расскажи, что ты тут делаешь. Да и вообще, как тебе живётся на чужбине.

— Делаю я, Жора, то же, что и ты. Живу. Только вот сдаётся мне, живу я гораздо разумнее, чем ты. Во всяком случае, по прерии за бандитами ноги не бью, и быкам хвосты не кручу.

— А что делаешь-то?

— Руковожу. — Петя с хитрой улыбкой поводил перед собой руками. — А другие за меня и бегают и стреляют.

— А чем руководишь-то? Чем?!

— А ты ещё не догадался? Эх, правильно я тогда удивился, когда тебе перед дембелем майора дали. Твой потолок — госзвание.

— Да что вы говорите?!

— Правду, только правду и ничего, кроме правды, — Устинов звонко приложил ладонь к столешнице и сделал серьёзное лицо.

— А всё-таки?

— То есть ты так и не сообразил, кто такой Питер Джастинс?

— Чёрт! Джастинс же! Охренеть, как говорит Африка. А мне и в голову не пришло. Ну давай, рассказывай, мистер Джастинс, как ты сюда попал, как устроился. И неплохо устроился, смотрю, а? Костюмчик-то у тебя точно не для прерии.

Он с радостной улыбкой ещё раз обежал взглядом старого друга и вдруг замер.

— Джастинс… А почему тогда твои люди хотели нас убить?

— Кого? — Устинов усмехнулся. — Вас? Со Злобным? Да вас танком не раздавишь, не то что два десятка самодеятельных ганфайтеров. Забей. Мне всего лишь надо было убедиться, что вы не растеряли форму.

— Ну да, форму… — Жора посмотрел на Петра немного другими глазами. Друг явно сильно изменился и, кажется, не в лучшую сторону. — Так как ты сюда попал? — снова спросил Сицкий.

— В точности, как и вы все. Ты же в курсе, что программу «3W» сначала опробовали на наших ветеранах. Но статистика смертности резко поползла вверх, и тогда политики тут же запретили её использование на территории США и отправили к вам. В виде гуманитарной помощи.

— Ага… Помощи, значит. — Жора задумчиво почесал макушку. — Подожди! А как же мышь?

— Какая мышь? — не понял Устинов.

— Ну та. В пещере. Помнишь, ты мне ещё фотографию присылал. Так я уже тут, в Техасе, поехал в Педрас Неграс, залез в эту пещеру. А она там, представляешь? Вот что за мистика такая?