— Ну почему обязательно я? Может, тебе повезёт. Сделка честная, без обмана.

— Блин, Петька! А чего тогда ждать?! Давай, стреляй прямо сейчас. Я даже пояс надевать не буду. Лупи прям через стол!

— Не дождётесь! Если я тебя сейчас завалю, то Злобного с Африкой мне ни за что не уговорить. А вот если мы завтра разберёмся, то тут уже всё по-честному, и они на мой план скорее всего согласятся. Так что давай, жди меня с самого утра. А сейчас спокойной ночи. Привет невесте.

И беззвучно вышел на улицу, махнув занавеской, заменяющей хозяевам дверь тёплыми осенними ночами. Джек с минуту не мог пошевелиться. Сидел, подперев щёки ладонями, и чувствовал, как внутри разваливаются остатки привычного мира, падают несущие колонны, служащие реперными точками на жизненном пути. Внезапно стало невыносимо тоскливо и одиноко. Он сделал непроизвольный глубокий вдох, заставил себя встать и нацепить оружейный пояс. И пошёл будить Злобного.

Солнце поднялось над горизонтом, и длинные, чёрные тени стволов деревьев придали лесу полосатый сюрреалистический вид. Джеку временами казалось, что он сидит на спине огромного шмеля, настолько резкими были переходы от солнечно-жёлтого к глубокому тёмному, почти чёрному. Далеко впереди сорвалась с ветки сорока и полетела над кронами, истошно вопя о том, что Устинов обманул и пришёл в лес не один. Впрочем, Жора это и так знал. Неудивительно, если учитывать ту отвратительную сцену, что случилась утром.

Уходил он с тяжёлым сердцем, оставляя троих друзей привязанными к стульям. Прямо перед Злобным, Африкой и Твидом устроились двое бойцов мистера Джастинса баюкая на коленях револьверы.

— Я должен обезопасить нашу сделку, Жорик, — заявил тогда Устинов. — Поэтому нужно быть уверенным, что тот же Злобный не сорвётся и не кинется в лес тебе на помощь.

— А моё слово для тебя уже ничего не значит? — угрюмо прогудел Олег.

— Добрым словом и револьвером можно добиться большего, чем одним добрым словом, — не к месту процитировал Пётр. Четверо его горилл с готовностью изобразили смех.

Ещё двое бойцов остались контролировать женщин. Точнее, двоих из них — Консуэло Вандербильт и Галиолали. Амалия спала в другой комнате, с Джеком, поэтому на неё не обратили особого внимания. Глава отделения агентства Пинкертона лично собрал всю женскую верхнюю одежду и свалил её кучей в комнате с привязанными мужчинами.

— Я делаю это для вашей же безопасности, — неискренне улыбаясь, объяснял Джастинс, — а то вдруг Злобный решит, что лучше, чтобы девочка никому не досталась.

И в итоге Сицкому, сидя в глубокой тени ствола гинкго, приходилось думать не только об успехе предстоящей маленькой войны, но и о безопасности своей женщины и друзей. Из-за этого не получалось до конца сосредоточиться, и ореховый шип, которым он старательно дырявил сосновую ветку, расколотую пополам, уже второй раз соскальзывал, норовя проколоть ладонь. Наконец, работа была закончена. Жора с удовлетворением постучал веткой по колену. Шип торчал где-то на сантиметр и выпадать не собирался. Он аккуратно уложил конструкцию с свежевырытую ямку. Сверху пристроил патрон от старого игольчатого ружья пулей вверх. После старательно расчистил узкую, не шире полуметра, дорожку, и вдавил сверху на острие пули ветвь с рогулькой. Отошёл на шаг, присмотрелся. Вроде, ничего. Лежит себе сушнина и лежит.

Взять гранат, даже примитивных, вроде тех самоделок, что использовал Злобный, не получилось. Приходилось изображать, что он верит в четность поединка Устинова. Ага. Как бы не так. Уже здесь, в лесу заметил не меньше полувзвода поддержки. Все, как один, в серых незаметных куртках, с револьверами. Двое даже взяли Винчестеры. Вот такое честное единоборство. Как говорят нынешние земляки Устинова, «Ничего личного, только бизнес».

— Суки… — еле слышно произнёс Джек.

Ему-то винтовку никто не дал. Как же, всего лишь честное противостояние двух ганфайтеров. Хорошо хоть сгрёб горсть старых ещё игольчатых патронов. И вот сейчас устраивал из них простенькую ловушку во вьетнамском стиле. И не её одну.

Противник уже минут десять, как разбился в цепь и двигался в его сторону, постоянно сбиваясь в две, а то и одну колонну. Среди деревьев попадалось немало валежника, цепью особо не походишь. На этом он и решил сыграть.

Была дурная мысль залезть на дерево повыше, но Жора её с негодованием отмёл. Так можно поступать, когда есть, кому прикрыть. А одному… Худо будет, если его высмотрят. Не слезть, не уйти по веткам. Так что работаем только в нижнем эшелоне.

Хорошо, что лес стоял вдоль берега реки, правда, обрывистого. Зато легко получилось надрать полоски ивовой коры и связать из них самую примитивную верёвку. Нужно было где-то семь метров, так что Джек решил не тратить время, а просто привязать друг к дружке длинные ленты, по пять в толщину. И сейчас изо всех сил натягивал их между деревьями.

— И… бесплатно отряд поскакал на… враг-г-га, — еле слышно бурчал себе под нос Сицкий. Ну привык он помогать себе голосом в делах, требующих заметных усилий. Поэтому… — Зав-вяза-х! — лась крова-а! — вая драка. Фу-ух.

Ивовая лента тянулась прямо по земле, совершенно теряясь на фоне серой опавшей листвы. Осталось только…

— И боец молодо-о! — ой Вдруг поник голово-ой! Рабинови-и! — ча ранило в… спину.

Он сделал шаг назад и постарался высмотреть протянутую верёвку. Как раз вовремя. Цепи самодеятельных ганфайтеров до него метров сто. Можно успеть замаскироваться. И не забыть рубашку листьями натереть для зелёного оттенка. Ничего, Амалия потом постирает. Если, конечно, будет, что… Стоп! Не думать. Не думать. Будет. Он просто работает, и всё у него получится.

В это время Амалия подняла голову и оглядела комнату. Дура! Сидела целый час тут рыдала, как побитая собачонка. Ну посмотри на себя!

Она, стараясь двигаться тихо, сползла с кровати и подошла к висящему на стене зеркалу. Ну вот. Глаза опухли, почти ничего не видят. А выглядят как… У, страхолюдина. Хорошо, что Джек не видит, он бы такое поведение не одобрил. Джек… Да что бы он сделал на её месте? В соседних номерах сидят комнатные гориллы Джастинса. Он их сам так назвал. Интересно, почему её не взяли под стражу? Не иначе, не приняли всерьёз.

Внезапно вспомнился бандитский город Монтемальдидо. То, как Джек настоял, чтобы в зал с той страшной женщиной привели её, Амалию. Не побоялся и не забыл про неё. И первое, что сделал, когда избавился от непосредственной опасности — кстати, тоже его термин — сообразил платье для своей женщины. Нет, тогда ещё не женщины, девушки. Но ведь не забыл, думал о ней постоянно.

А она что? А ничего! Да и что она может? Она же не ганфайтер.

Взгляд Амалии упал на лежащую у стены винтовку Джека. Мышонок. Он её так называл. И всегда содержал в порядке. А если ей сейчас схватить, как он говорит, «ствол», да и перестрелять всех этих горилл?

Щёки девушки загорелись в предвкушении. Она почти воочию увидела, как выскакивает в коридор и садит один за другим, роняя негодяев на пол.