Дочь успокоилась, щеки слегка раскраснелись. Теперь она выглядела еще более красивой. Надо было знать ее по-настоящему, чтобы понять: умиротворение далось ей нелегко.

– Спасибо, отец, что ты печешься обо мне.

– Кто же это еще сделает, дитя мое, как не твой отец? В честь помолвки с Оттавио я подарю тебе замок в Испании, а сейчас возьми от меня вот это кольцо.

Карл Пятый снял с безымянного пальца золотое кольцо с крупным изумрудом и протянул его дочери.

– Господи, какая прелесть!

– Я очень рад, что оно тебе понравилось.

Маргарита сжала кольцо в ладони:

– Изумруд теплый.

Король улыбнулся:

– Так оно и есть.

– Мне не приходилось видеть таких камней… – Герцогиня разжала ладонь. Изумруд, собрав на своих гранях свет, полыхнул зеленой искрой. – Камень большой и невероятно прозрачный. Откуда он у тебя?

– Этот изумруд украшал шапку ацтекского императора. Говорят, что это был его талисман и оберегал империю от всяческих бед. Когда императора не стало, камень достался маркизу Эрнану Кортесу, а уже он передал его мне. Все это время я носил его на безымянном пальце. Теперь кольцо твое, ты вправе поступить с ним, как тебе заблагорассудится. Уверен, что изумруд поможет преодолеть тебе все невзгоды.

– Ваше императорское величество, я буду носить этот изумруд у самого сердца в память о вашей любви ко мне, – сделала реверанс герцогиня Маргарита.

Король улыбнулся:

– Пойдем во дворец, моя девочка, нам надо о многом с тобой поговорить.

Антонио Фарнезе выглянул из окна и увидел, как графиня Жанна Шевеньи с азартом играет в пелоту. Ее партнером был мексиканский маркиз Пауло Оахаки, имевший в Новой Испании обширные земли, которые по своим размерам вполне могли соперничать с небольшим королевством Европы. Ударяя ракеткой по упругому мячу, графиня громко и заразительно смеялась, наполняя душу Антонио мучительной ревностью.

Так же весело графиня смеялась два часа назад, когда они играли в прятки в дальнем конце коридора. Ему удалось отыскать ее в темном чулане. Потом Антонио ломал голову, что это в действительности было: Жанна Шевеньи хотела спрятаться от него в темном углу, как от навязчивого кавалера, или, наоборот, решила отыскать укромное место, чтобы никто не смог помешать их близости. Но как бы там ни было, едва он заглянул в чулан, как графиня крепко обвила его шею, опьянив ароматом своего дыхания. Ослабив тесемки платья Жанны, герцог предоставил ей максимум свободы и к своему немалому изумлению понял, что, несмотря на молодость, она была весьма искушенной в амурных делах. В тот момент герцог всерьез опасался, что тонкие стенки чулана под ударами ее острых каблучков могут обрушиться и придавить их своей тяжестью. Может случиться невероятный конфуз, когда на грохот сбегутся слуги и застанут хозяина замка в пикантной ситуации.

Худшего не произошло. Исцарапав его плечи ноготками, Жанна Шевеньи на некоторое время затихла. А потом недовольно произнесла беспристрастным голосом:

– Герцог, вы меня раздавите.

– Простите меня, дорогая графиня.

Поправив платье, Жанна ушла играть в свою любимую пелоту.

Глядя на гибкую прямую спину графини, ее трудно было заподозрить в чем-то предосудительном. Видно, ее муженек – святой человек, если не желает замечать многочисленных измен своей благоверной.

И вот теперь, ударяя ракеткой по мячу, графиня заливалась громким смехом, кокетливо поглядывая на мексиканского аристократа. Щеки ее раскраснелись, русые локоны неряшливо выбивались из-под шляпы, что не портило ее, а даже наоборот, добавляло к ее броской внешности еще большего очарования.

Два дня назад маркиз Пауло Оахаки предложил Фарнезе продать за весьма большую сумму кольцо с изумрудом, прежде принадлежавшее императору ацтеков Монтесуме Второму. Антонио, проявив такт, отказался уступить кольцо, которое не снимая носил на безымянном пальце. Вчера маркиз подошел вновь, значительно увеличив сумму. Герцог даже не сразу нашелся с ответом; деньги были настолько впечатляющими, что на них можно было купить целый замок.

Антонио Фарнезе обещал подумать.

Этот великолепный изумруд достался ему от отца Франческо Фарнезе, которому в свою очередь передал его отец – Рануччо Второй, оставшийся в памяти современников мрачноватым властолюбцем. Ему же изумруд достался от Алессандро Третьего – блистательного испанского полководца, одного из самых даровитых людей своего времени. Военоначальник носил изумруд на груди в качестве амулета, считая, что камень оберегает его от опасностей. Возможно, что так оно и было, потому что герцог был ранен при осаде французского города Руана в тот самый момент, когда отцепил его от камзола. Уже умирая, Алессандро продолжал сжимать амулет в ладони, надеясь, что изумруд победит смерть. Однако чуда не произошло, полководец скончался. Изумруд, вправленный в брошь, достался Алессандро от матери Маргариты Пармской, которая всегда носила его на платье у самого сердца в память об отце, императоре Карле Пятом, подарившем ей этот драгоценный камень. Из семейного предания следовало, что прежде изумруд был закреплен на шапке императора ацтеков Монтесумы Второго и после его смерти достался командору Эрнану Кортесу, который и подарил его испанскому королю Карлу Пятому.

Последний, по природе большой мистик, считал, что душа убитого императора переселилась в изумруд, иначе откуда тогда в камне продолжал держаться жар, обжигавший пальцы? Возможно, со времен испанского короля душа погибшего ацтекского императора потеряла свою прежнюю силу, потому что Антонио испытывал лишь холод, исходящий от ровных граней. Но вчера вечером он вдруг почувствовал, что камень, неожиданно нагревшись, сильно обжег кожу. Душа, спрятанная внутри камня, как будто бы хотела о чем-то предупредить.

Графиня продолжала смеяться.

Антонио, ощущая жгучую ревность, с силой сжал в кулаке коралловые четки. Вот маркиз ударил ловушкой по мячу; отскочив, тот устремился в сторону Жанны. Раздался хлесткий удар по кожаной поверхности, и мячик, отлетев от каменной стены, ударился о металлическую перегородку на противоположном конце поля. Заработав очко, Жанна Шевеньи весело рассмеялась и захлопала в ладоши. Маркиз, видно рассчитывая на благосклонность женщины, намеренно проигрывал ей очередную партию.

– Графиня, умоляю вас, – взмолился маркиз. – Пощадите меня! Вы так великолепно играете, что я прямо даже не знаю, что мне делать.

В Парме маркиз Пауло Оахаки был человеком новым, а потому стремился завоевать расположение вельмож многочисленными подарками, среди которых были золотые мексиканские украшения, ацтекские шерстяные ткани, пользующиеся невероятным спросом, жадеитовые статуэтки. И, надо отдать ему должное, вскоре маркиз заполучил расположение самых влиятельных людей герцогства, включая дам. К тому же он был не женат и хорош собой, и самые благородные семьи, в которых имелись на выданье сеньориты, спешили пригласить его в гости. Но, видно, его больше привлекали замужние женщины. И за прошедшие два месяца, что Пауло Оахаки провел в Парме, некоторые из них потеряли репутацию порядочных дам.