– Хорошо, полечу.

Все разом облегченно выдохнули.

Звон, который до этого момента ничего не говорил, сказал:

– А кто-нибудь подумал о том, что, даже если мы раздобудем лодки, Жемчужина еще не дала согласие на переезд?

– Да, мы об этом подумали. – Взгляд Утеса был прикован к карте. – Я с этим разберусь.

Лун подумал, что его слова прозвучали скорее как угроза, но решил, что не ему судить.

Дальше разговор перешел к обсуждению деталей путешествия: кого еще Нефрита возьмет с собой, что Утес видел, когда в последний раз туда путешествовал, какие им могут встретиться опасности по пути и что они предложат земным обитателям Желтого моря. С севера небо затянули тучи, и начался несильный дождь, забарабанивший по листьям во дворе. Лун сел у арки так, чтобы капли не попадали на него, и прислушивался к разговору, не вмешиваясь в него и думая, что ему стоило так поступить еще раньше.

Наконец Нефрита и другие окрыленные ушли на верхние этажи колонии, Утес исчез, и арборы разбились на группы, чтобы обсудить перемещение двора. Лун выскользнул из комнаты и направился по ступенькам вверх, к опочивальням.

Там все еще было слишком много арборов, и он пошел наверх, в один из полупустых коридоров, где находился проем, выходивший на реку. Лун переменился, вскарабкался по стене, зацепился хвостом за один из каменных барельефов над аркой и повис вниз головой, свернувшись и обняв себя крыльями. Он хотел подумать, а в таком положении ему всегда было удобно отдыхать и размышлять. Лун не имел ни малейшего понятия, принято ли так среди раксура или нет, но это было и неважно. «Я разве что не плюнул сегодня в лицо королеве, а такое поведение, скорее всего, у них тоже не принято». Еще он висел намного выше уровня глаз, и тень над проходом скрывала его. Если Жемчужина отправит за ним воинов, чтобы те выгнали Луна со двора, будет лучше, если они не смогут его найти. Он не хотел кого-нибудь убить и нарушить планы Утеса.

Завтрашнее путешествие с Нефритой будет очень неприятным. Лун не знал, может ли она сделать то же, что с ним сделала Жемчужина – вовлечь его в эту связь, – или такое было под силу лишь правящей королеве. Он больше не собирался и близко подходить к Жемчужине, а Нефрита… теперь он знал, что ее нужно опасаться. Лун не думал, что королевы смогут удерживать его в этом состоянии против его воли, но Жемчужина с такой легкостью обольстила его. Он не хотел снова попасть в эту ловушку.

Через некоторое время он вдруг понял, что рядом кто-то есть. Лун опустил край крыла и увидел Цветику. Она сидела, скрестив ноги, на полу прямо под ним и смотрела на реку. Не поднимая головы, она сказала:

– Не обращай на меня внимания. Я гадаю из этого окна, когда ветер дует с юга. Сомневаюсь, что кто-нибудь еще видел, что ты там висишь.

Лун извернулся, чтобы выглянуть наружу. Перистые деревья, которые росли вдоль берега реки, слегка покачивались на ветру, а в небе над долиной порхала и ныряла вниз маленькая стайка желтых птиц, похожих на яркие вспышки на фоне серых облаков.

– На что гадаешь?

– На исход вашего путешествия на Золотые острова. Я пытаюсь прочесть его в том, как ветер влияет на полет вон тех птиц.

Одна пташка нырнула вниз и, поймав воздушный поток, взмыла обратно вверх, где кружили другие. Лун увидел в этом лишь одно предзнаменование – неудачный день для насекомых, сдутых ветром.

– И ветер говорит что-нибудь хорошее?

– Он говорит, что вы должны отправиться в путь, но это мы и так знали. Он говорит, что Утес прав и островитяне, скорее всего, прислушаются к просьбе Нефриты. Но об исходе вашего путешествия он говорит… невразумительно и бестолково. – Цветика рассеянно нахмурилась: – Я могу задать тебе вопрос?

«Вот поэтому нужно держать рот на замке», – мысленно сказал себе Лун, но ведь она честно спросила.

– Да.

Все еще глядя на птиц, она сказала:

– Когда ты перестал искать себе подобных?

Лун не мог притвориться, что не понял вопроса.

– Давно. – Он подумал, может ли Цветика понять, говорит ли он правду, читая ветер и наблюдая за пируэтами птиц и взмахами их крыльев. Чтобы уйти от дальнейших расспросов на эту тему, он прибавил: – Я жил во множестве земных городов.

Она медленно кивнула:

– Думаю, большинство земных обитателей тоже рождены не для того, чтобы жить одни. Но мы появляемся на свет по пятеро и растем все вместе. По крайней мере, так должно быть.

– Значит, мы рождаемся, как и земные обитатели. Не из… яиц. – Лун уже думал об этом. Земной женщине было бы трудно зараз родить пятерых.

Цветика любезно не стала дивиться его невежеству.

– Да, мы рождаемся, как земные обитатели. Но наши новорожденные меньше, хотя и растут быстрее, и мы начинаем ходить и карабкаться намного раньше, чем большинство земных созданий. – Она улыбнулась: – Поэтому-то учителя всегда выглядят такими уставшими.

Лун расправил крылья и свободно свесился вниз, потягиваясь. Раны от когтей Жемчужины почти исчезли и едва стягивали ему чешую.

– Так почему же быть одиночкой – такое ужасное преступление?

Она приподняла брови, размышляя над его вопросом.

– Мы не рождены для того, чтобы жить в одиночестве. Считается, что раксура, оставшиеся одни, были изгнаны с их двора из-за драк или непристойного поведения. – Она откинулась назад, чтобы посмотреть на него. – Поскольку молодые консорты ценятся больше кого-либо еще, за исключением королев, другим кажется, что ты совершил нечто совсем ужасное.

«Что ж, понятно», – сухо подумал Лун. Все-таки у него не было вообще никаких доказательств тому, что его не вышвырнули с какого-нибудь двора – если только не считать полное незнание всего, что касалось раксура, за которое мог поручиться Утес.

Цветика с сожалением поджала губы:

– Утес рассказал, что с тобой были четверо арборов, которые не выжили. Полагаю, если та воительница и украла тебя, то она взяла с собой остальных, чтобы ты не чувствовал себя одиноко. Но если она бежала от какой-то опасности, то она просто захватила с собой столько детей, сколько могла унести.

Лучше ему от этого не стало.

– Значит, раз мы рождаемся по пятеро, в их выводке был по крайней мере один ребенок, которого она оставила умирать, чтобы спасти меня.

– Вообще-то я хотела тебя утешить. – Цветика вздохнула, и ее взгляд стал немного отрешенным. – Лун, есть кое-что еще, о чем ты, наверное, не знаешь. Королевы рождаются со своими силами, но сила консорта приходит с возрастом. Когда ты заговорил с Жемчужиной своим измененным голосом – такое под силу лишь консорту, достигшему зрелости.

Лун уже и так считал себя зрелым. Чаще он чувствовал себя старым.

– Это неважно.

– Нет, важно. – Цветика встала, оправив свою поношенную юбку. – Мы не используем магию, мы ею созданы, и тебе от этого не убежать.