Вспыхнуло воспоминание – трое мальчишек сидят на берегу реки, у них одинаковые глаза и одинаковые щенки. Он задавил его прежде, чем оно успело проиграться до конца, тряхнул головой и снова уставился на танцующих.

– Когда наступит время использовать девушку, как нам нужно, тебе это тоже не понравится, – сказал Уит.

– Да плевать мне на девушку. – Слова словно царапнули горло, но Дьявол проигнорировал это.

– Я слышал, ты выгнал Регги из Гардена.

– Регги повезло, что я не выгнал его навсегда с чертовой планеты.

– Вот и я об этом. Эстер говорит, леди за него заступилась, и ты смягчился.

Дьявол сунул руки в карманы, стараясь не обращать внимания на заключенную в словах брата правду.

– Нам же нужно, чтобы она была к нам расположена, верно? Я бы не смог сохранить ее симпатию, если бы она увидела, как я выпускаю человеку кишки в переулке.

По ворчанию Уита сразу стало понятно, о чем он думает:

– Что, взял ее под нашу защиту?

Вообще-то, это случилось неожиданно. Решение родилось из его ярости, и мысли, что ее могут обидеть на их улицах, и досады по поводу того, что он не может уложить ее в свою постель и не выпускать оттуда целую ночь. Или две. Или еще дольше.

– Я же не могу допустить, чтобы в двух шагах от нашего дома обнаружили мертвую девчонку-аристократку.

– Ты ее пригласил.

– Я дал ей свою визитку. Совершил глупую ошибку.

– Ты не совершаешь ошибок. А девчонка-аристократка нужна нам под нашей защитой, как собаке бриллианты.

– Это ненадолго.

– Нет. Скоро она станет твоей жертвой. Вместе с Эваном.

– Никаких наследников, – сказал Дьявол. – Ты помнишь договор.

Губы Уита сжались, превратившись в прямую линию.

– Помню. А еще я знаю, что существуют более надежные и безопасные способы добиться того, чего мы хотим, чем покупка пристенной фиалке нового чертого платья.

Дьявол начинал раздражаться.

– Например?

– Например, полоснуть нашего брата по лицу, чтобы оно походило на твое.

Дьявол покачал головой.

– Нет. Так лучше. – Уит не ответил, и Дьявол отчетливо услышал в его молчании несогласие. – Кулаки – это угроза. А наш способ – обещание. Таким образом мы напоминаем Эвану, что его будущее принадлежит нам. В точности, как когда-то наше принадлежало ему.

Повисла пауза, а затем Уит произнес:

– А девушка? Что случится, когда тебе придется лишить ее будущего?

– Я как следует за это заплачу. Я же не чудовище.

Уит хохотнул.

Дьявол взглянул на него.

– И что это значит?

– Только то, что ты чокнутый, если думаешь, будто заплатить девушке за то, что ее обесчестили, не чудовищно. Она не только разозлится. Она придет за тобой.

Мысль о том, что Фелисити Фэрклот, невзрачная, не молодеющая старая дева явится мстить Бесперчаточнику, была нелепой. Дьявол выдавил смешок.

– Что ж, пусть котенок выпустит мне кишки. Буду держать меч наготове.

– Я слышал, она ударила Регги.

При воспоминании об этом вспыхнула гордость, но ее мгновенно прогнала ярость.

– Она промахнулась.

– Тебе следует научить ее бить в цель.

– Поскольку она больше никогда не появится в Гардене, в этом нет необходимости.

И в самом деле, если тот вечер на темных улицах Ковент-Гардена ее хоть чему-то научил, так это тому, что нужно держаться как можно дальше от этих мест.

«И не думай о том, что она сочла те улицы красивыми».

Боже милостивый, когда она показала на блестящие булыжные мостовые и начала рассуждать об их красоте, Дьявол едва удержался, чтобы не сказать ей, что сейчас их намочил дождь, но с таким же успехом тут может растекаться кровь.

Даже если она права, и они в самом деле красивые.

Чего он так никогда и не заметил бы, если бы не она, будь оно все проклято.

Уит снова что-то буркнул, затем проговорил:

– Я думаю, ты имеешь в виду, что в этом нет необходимости, потому что теперь она под защитой Бесперчаточников.

– Она больше не придет, – сказал Дьявол. – Иисусе Христе, я едва не убил человека прямо у нее на глазах!

– Но не убил же.

Тот человек прикоснулся к ней. Этот кретин ощутил шелковистость волос Фелисити раньше Дьявола. Набалдашник его трости изнывал от желания избить его хорошенько. Но это было неплохо, потому что когда он жаждал избить кретина, то не жаждал снова к ней прикоснуться. Не жаждал привлечь ее ближе к себе. Не жаждал снова ее поцеловать.

Вранье.

Дьявол тряхнул головой.

– Нужно было его убить.

Уит снова повернулся к окнам бального зала.

– Но не убил же. И теперь они начнут об этом болтать.

– Вот ты точно начал об этом болтать.

К счастью, это заставило брата заткнуться.

Они долго наблюдали за танцующими в полном молчании, и Уит слегка покачивался и переступал с ноги на ногу – совершенно нехарактерные движения для человека столь крепкого, обычно практически неподвижного. Нехарактерные, если не знать, что это означает.

Дьявол спросил:

– Сегодня есть бой?

– Три.

– Ты дерешься?

Брат пожал плечами.

– Если захочется.

Бойцов было два вида – те, кто играет по правилам, и те, кто хочет победить любой ценой. Уит относился ко вторым и вступал в бой только в том случае, если не мог сдержаться. Он предпочитал управлять поединками и тренировать бойцов. Но уж если выходил на ринг, то был практически непобедимым.

Поражение случилось лишь однажды.

Снова вспыхнуло воспоминание – Уит лежит на земле, весь в грязи и крови, без сознания. Дьявол закрывает его собственным телом, принимает удары – дюжину. Сотню. Защищает брата.

А потом они сбежали.

– Грейс спрашивала о твоей девушке.

Дьявол взглянул на Уита.

– Ты же не сказал ей, кто она такая?

– Нет, но наша сестра не дура, и у нее есть собственные ищейки, получше наших. – На Грейс, за исключением нескольких мужчин, работали женщины, а они умеют передвигаться по всему Лондону гораздо быстрее и незаметнее.

Дьявола избавила от необходимости что-то отвечать золотистая вспышка в бальном зале. Фелисити. Он взглядом отыскал ее в толпе народа и теперь упивался ей, как солнечным светом.