Однако, выехав из своего предместья на МКАД, Вадим свернул не на Горьковское шоссе, по которому надо было ехать в Перхушково, а проскочил к Ярославке.

— Куда мы едем? — всполошилась Рита.

— Куда надо, туда и едем, — ответил Вадим, не склонный обсуждать с ней насущные проблемы своей нынешней жизни.

«Запорожец» он не гнал, по привычке экономя бензин, держал скорость в пределе 70–80 километров и через час повернул с Ярославки на бывший Загорск, а с недавнего времени — Сергиев Посад, миновал этот пыльный, знаменитый своей лаврой городишко и направился к сторону Калязина.

Весна уже вступила в свои права, березы светились зеленой нежной изморосью, дорога то входила в хвойные таинственные леса, то выливалась в неохватные полевые просторы.

— Дай порулить! — попросила Рита.

— Некогда, — попытался отказать ей Вадим.

— Ну дай! Жалко, что ли? Сто лет не каталась! — настаивала она. — Ну, Вадик! Пожалуйста!

Вадим уступил. Рита очень прилично водила машину, аккуратно, как все женщины, но и не без некоторой, в пределах разумного, лихости. Права она получила давно, как только Вадим закончил доводить до ума «Запорожец», ездила охотно, они даже ссорились иногда из-за того, кому нужней машина: ей — по магазинам, или ему — на работу или в поселок к матери. Чаще Вадиму удавалось настоять на своем: больно уж долго было тащиться ему на работу на городском транспорте и — что важней — по дороге иногда удавалось подработать три-четыре рубля на бензин.

От Сергиева Посада до Калязина было около ста километров. На подъезде Вадим сменил за рулем Риту и, не заезжая в город, свернул направо.

Он знал, куда едет.

Когда-то очень давно Вадим был в гостях у своего приятеля в деревне километрах в двадцати от Калязина — города, все предместья которого были затоплены Рыбинским водохранилищем. Там еще над водой торчала колокольня, хорошо видная с шоссе и вызывавшая у Вадима смешанные чувства: от ненависти к тем, кто загубил эту землю, до щемящей нежности оттого, что она все-таки уцелела.

Он и сейчас, хотя времени было в обрез, не отказал себе в удовольствии приостановиться перед мостом на пригорке, откуда хорошо была видна звонница, и несколько минут смотрел на мутную от ветра рябь залива, на колокольню и теплоход, огибающий ее слева. Потом двинулся дальше.

Они немного поплутали по узким, но хорошо заасфальтированным дорогам, свернули на глинистый проселок и примерно через час нашли то, что было нужно. Глухая, в два десятка домов деревенька стояла на берегу небольшой речки со странным названием Жабня, по ней два раза в сутки ходил небольшой теплоход, и на нем, если бы возникла нужда, можно было быстро добраться до Калязина, не связываясь с автобусами.

Поездка заняла много больше времени, чем Вадим ожидал. Пока нашли подходящую деревеньку, пока в этой деревне нашли приличную избу, удобную для жилья, пока договаривались с хозяевами и устраивались со своим нехитрым скарбом, уже заметно стемнело, и назад Вадиму пришлось ехать гораздо медленнее, чем он рассчитывал: дорога была узкая, темная, со множеством закрытых поворотов.

Домой он вернулся около девяти вечера. На скамейке в скверике перед подъездом попыхивал своей «Примой» Петрович.

— За тобой приезжали, — без всякого вступления сообщил он, и даже в темноте чувствовалось, что он не на шутку встревожен.

— Кто? — спросил Вадим.

— Те. На «Ниве» и «семерке». Верней, не к тебе. К матери. Вроде бы какое-то лекарство ей привезли. Очень расстроились, что не застали. Расспрашивали, куда ты их увез. Я-то промолчал: не знаю. А наши бабки — сам же их знаешь, тут же все выложили: и где это Перхушково, и что там у тебя за родня. Плохо дело, Вадим! Они за ними поехали. И за Ритой твоей, и за Аленкой тоже.

— Все в порядке, Петрович, — успокоил участкового Вадим. — Я их не в Перхушково отвез.

— А куда?

— Совсем в другое место. Всю область перероют — все равно не найдут.

— А вот это ты молодец! — обрадовался Петрович. — Ну, молодец, ничего не скажу! А дело-то, я смотрю, серьезное, — заключил он. — Я как-то и верил в это, и не верил слишком-то. А теперь вижу: не шутки. Ох не шутки! Так что рассчитывай на меня, если что. Чем смогу, помогу.

— Спасибо, Петрович. Вы мне и так уже здорово помогли.

Дома Вадим сбросил куртку, вытащил из карманов и из-за пазухи баксы и пересчитал. Без полутора кусков, отданных Рите, было ровно десять пачек по пять тысяч в банковской упаковке. И купюры были новые, с защитной полоской, последних лет выпуска. Явно не фальшивые, чего Вадим слегка опасался. Следовало бы их как следует припрятать, лучше всего в гараже. Но снова тащиться в гараж не хотелось, Вадим решил: успею. Он заварил крепкого чая, перекусил чем было, потушил свет и, не раздеваясь, лег лицом вниз на диванчик и стал думать. В таком положении ему обычно думалось лучше всего.

А подумать было над чем.

Что означал приезд людей Марата с целью похитить мать, Аленку и Риту? Ежу ясно: подстраховаться — чтобы наверняка получить у Вадима груз. Значит, планы Марата изменились. Вадим представлял себе прежний ход его мыслей. Заплатить ему как бы его долю, взять груз. Баксы сразу отнять или чуть позже. Взять Вадима под колпак — узнать, где он хранит документы. Это могло занять немало времени, но спешить Марату было некуда. Теперь, значит, появилась необходимость в спешке. Причем острая. Что за это время могло измениться? Только одно: приехали люди аль-Аббаса.

Люди аль-Аббаса, как и было оговорено, прилетели рейсом из Риги в 18.20. На встречу их отрядили Алика как человека солидного и представительного и Люську — в качестве гида. Она уже отлежалась после общения с Гариком, а остатки синяка под глазом умело закрыла макияжем. Платье с вызывающим декольте, которое она было надела, Марат забраковал. Строгий светлый костюм, минимум побрякушек — все.

— Они и так оценят твои прелести, не сомневайся, — успокоил ее Алик. — Конечно, если это их заинтересует.

Уехали на «Ниве» Алика. Едва машина скрылась из виду, Марат вызвал Николая:

— Заводи. Проскочим через город. Успеем раньше них? Они по кольцевой поедут.

— Обижаешь, шеф, — ответил Николай. — По кольцевой-то они будут дольше ехать — везде реконструкция, пробки.

Обычно Николай не задавал лишних вопросов, но тут не удержался:

— А зачем нам туда, шеф? Их же сюда привезут, в «Русь».

— Зачем? — повторил Марат и признался: — Сам не знаю. Хочу на них посмотреть. Со стороны. Со стороны многое виднее.

— Резонно, — согласился телохранитель.

Они приехали в Шереметьево минут за сорок до прибытия рижского рейса, оставили машину на площадке перед залом вылета, чтобы не светиться, и спустились вниз, в зал прилета.

Алик и Люська появились минут через двадцать и сразу поспешили к справочному бюро. Вероятно, Люська выяснила, что рейс еще не прибыл и не задерживается, и развеселилась. Она потащила Алика к бару, вытребовала себе шампанского, Алик же, как всегда, ограничился боржомом. Николай и Марат выбрали удобное место на лестничной клетке, откуда хорошо был виден и зал ожидания, и выход из таможни, где толпились люди, через щели выглядывая знакомых.