Ксения посмотрела на телефон – девять часов… Зачем он пошел за Стаськой в такую рань? Тем более что Егерьцевы сами хотели прийти к одиннадцати.

– Ну? Ты все собрала? – выдернула ее из раздумий тетка. – Чего, как гусеница – еле шевелишься? Сейчас автобус отойдет!

– Где он хоть останавливается, ваш автобус? – хмуро спросила Ксения.

– Где-где… выйдешь отсюда и… топай себе! Налево по дороге. Там и увидишь, – смилостивилась тетя Зина. А напоследок даже еще и уму-разуму научила. – Вот что, девонька, запомни, по мужикам шляться – самое распоследнее дело! Поэтому вас мужики и бросают! Гордыми надо быть!

– А вы замужем? – угрюмо повернулась к ней Ксения.

– Нет, но…

– Поэтому вас никто и не подобрал, гордую такую! – рыкнула Ксения и быстро сбежала с высокого крыльца.

Она уже пожалела, что послушалась Остромичева и не взяла свою машину. Сейчас бы по газам, эх! И дома… Или застряла бы где-нибудь, в лесу… Нет уж, пусть автобус везет. Быстрее бы он уже пришел, что ли! А то, не дай бог, кто из знакомых увидит, как ее Остромичев выставил… позорище еще то…

Автобус был почти пустой. Ксения уселась к окну, уткнулась лбом в стекло и… и ни о чем не думала. Она просто не могла ни о чем думать. Организм, пожалев хозяйку, плотно блокировал весь мозг, а может быть, еще не проснулся этот организм…

– Девушка, вам плохо? – вдруг спросила пожилая толстая кондукторша.

– Нет, с чего вы взяли?

– А почему же вы плачете?

– Я не плачу, это стекло ото льда оттаяло.

Больше всего Ксении хотелось сейчас добраться до дома, залезть под душ, смыть с себя… Да все смыть! И… и закрыться. И никого не пускать вообще.

Каким родным показался подъезд! Скорее домой! Спрятаться, закрыться, залезть под одеяло…

Дверь не открывалась, явно была закрыта изнутри. Ксения с раздражением нажала на кнопку звонка и держала до тех пор, пока за дверями не раздался недовольный голос:

– Да кого там опять несет в такую рань-то?

На пороге стояла взлохмаченная, заспанная Зойка.

– Ксения? Ты чего – совсем рехнулась? Чего тебе не спится-то, не понимаю!

Ксения вошла в прихожую, скинула шубку, сапоги и только после этого обратилась к Зойке:

– Ты сказала, что твои миллионеры уедут в шесть утра! Сейчас одиннадцать! Почему в моем доме еще посторонние?!

– Ну так… они и уехали! Еще в пять утра! – возмущенно вытаращилась Зойка. – Свекровь тоже домой утопала, а мы с Геной решили… Мы с ним, между прочим, законные муж и жена! И что – мы не можем провести наедине с ним одну новогоднюю ночь?! Даже не ночь, а утро! Не можем? Чего тебя принесло-то ни свет ни заря! И… мы никого посторонних не пускали, можешь посмотреть.

Ксения вошла в гостиную… И обессиленно захныкала:

– Зойка-а, ну, елки-палки, ну почему бордель-то такой мне оставили? Вы же пришли на все чистенькое, убранное, полы помыты, нигде не пылинки, а это что?

Посреди комнаты стоял стол, полностью заваленный грязной посудой и недоеденными салатами, пол был устлан кружочками конфетти, везде валялись какие-то обрывки подарочной бумаги, куски дождя, мишуры, стояли бутылки, а на телевизоре красовалась пепельница с окурками.

– Вы кого сюда приглашали? Такое ощущение, что здесь были не почтенные люди, а стая необузданных тинейджеров! – не могла сдержаться Ксения. – Короче, так! Я сейчас иду в душ, а потом спать…

– Погоди ты спать… там же Генка мой… – перебила ее Зойка.

– Да я сейчас ко всем чертям выкину твоего Генку и тебя вместе с ним! – уже кончилось все терпение у Ксении. – Пока я в душе, убирай своего Генку куда хочешь, и перестели мне постель! Постель в комоде, ты знаешь! И чтобы быстро!

– Ксения, ты уж…

– А пока я буду спать! Ты! Вместе со своим законным мужем! До блеска уберешь мою квартиру, ясно?!

Зойка вообще-то не слишком испугалась. Она только сочувственно вздохнула и покачала головой:

– Да ясно, конечно же, чего тут не ясного… А чего, Остромичев тоже гадиной оказался, да? Вот, Ксюш, он мне сразу не понравился, ага…

– Я в душ! – рявкнула Ксения и хлопнула дверью ванной.

Уже под струями воды она дала волю слезам. Да что ж такое-то? Вот прямо везде ей не везет. Даже в собственном доме она всем мешает! Сейчас вот Зойка эта со своим Геночкой будут шарахаться! А так хотелось побыть одной… Вот и делай после этого добро людям!

Ксения вышла из душа и молчком прошла в свою спальню.

Генки там уже, конечно же, не было. Кровать была застелена чистым бельем, и Ксения улеглась на подушку и прикрыла глаза. Ничего, сейчас она поспит, потом проснется с новыми силами и… и все забудет. Ничего страшного, ей не привыкать.

– Ксюш, я чего тебе хотела рассказать-то… – тихонько села на уголок кровати Зойка.

– Зоя, уйди… – не раскрывая глаз, не разжимая зубов, процедила Ксения. – Можешь даже уже и не убираться. Только меня не трогай, а?

– Да я не трогаю… – радостно зашептала Зойка, наплевав на все шипения подруги. – К тебе же этот друг твой приходил. Виктор! Ага! С цветами, Ксюш!

– Ты меня очень порадовала, а теперь иди.

– Нет, погоди… Чему радоваться-то? Я ж тебе ничего еще не рассказала! Короче, часа в четыре ночи наши старички уже были… в общем, они уже сдались, сидели и носами клевали. А мы с Генкой музыку потише сделали и давай танцевать! Представляешь, я как давай прыгать, а Генка мне говорит…

– Зоя! Ты меня уже достала! – блеснула на подругу гневным глазом Ксения. – Дай поспать!

– Так ты спи, а я тебе буду рассказывать, ложись, чего вскочила-то? – махнула рукой Зойка и продолжала: – И вот танцуем мы, значит, и тут звонок! Я побежала к дверям, открываю, а там… Стоит весь такой, знаешь, гру-устный, печально нос повесил… Ну, он же думал, что ты откроешь, и уже приготовился. А я, значит, его и спрашиваю…

– М-м-м-м, – простонала Ксения. – Зой, ты тогда говори потише, чтобы я не слышала…

– Да я тебя понимаю, там ничего такого плохого нет, не переживай. Так вот, он меня увидел и спрашивает, где, мол, Ксения? А я ему такая и говорю, что, мол, Ксении нет, потому что она справляет Новый год со своим новым богатым мужчиной. Ксень, ты поняла, да, как я ему ловко намекнула? Ну, что ты с богатым-то? А он, значит, весь такой повесился… в смысле, нос повесил…

– Ты уже говорила про нос!

– Ага… Так он, значит, весь такой совсем печальный сделался и говорит: «Передайте Ксении, что я буду ждать ее первого числа, в восемь вечера у себя. Я отправил жену домой. Навсегда! Теперь нам ничто не помешает быть вместе!» Слышишь, да? Отправил! А я такая под дурочку сразу скосила и спрашиваю: «А если она до вечера не приедет? Сами ж понимаете, любовь у них там». А он мне: «Я буду ждать ее каждый вечер!» Ну как тебе? Ой, Ксенька, похоже, мужик втюрился по самую маковку! Ты к нему пойдешь сегодня?