И если они всё — таки виноваты, то он не сможет заметить, что они хитрили. А он судья и не должен вмешиваться в то, что должно происходить.

Но Дятел в отличие от Демьяна хорошо помнил своё прошлое обьяснение. И оно было очень убедительным для Демьяна. И простым: Игорь схватил сумки инкассаторов и бросился к своей машине. А его бригаде ничего не оставалось делать, как немедленно уехать на своей "иномарке".

Дятел и решил держаться того, что он говорил раньше, а в трудные моменты ссылаться на забывчивость.

— Игорь в форме полицейского вышел на дорогу, когда они появились. Указал жезлом, чтобы машина тормознула. Потом он подошёл к водителю и потребовал документы. Заставил его выйти из машины. Мы уже бежали к ним. Рыжий распахнул дверцу с другой стороны и вытащил инкассатора на дорогу, а я влез внутрь и схватил сумки инкассаторов. Вот тут Игорь рявкнул мне: "Дай сюда!" Я отдал. А он перебежал дорогу и сиганул в машину. Ну, а нам что оставалось делать? Он командир. Может быть, у него такое задание было. Мы метнулись к своей. И уехали. А уж когда пришли к Демьяну, он сказал, что Игорь задержан копами. И сумки при нём не обнаружены. Вот и всё.

— Вы подтверждаете, что слова Красавчика правдивы? — спросил Кондрат бригаду.

И когда те, боясь открыть рты, закивали головами утвердительно, он сказал:

— Красавчик, ты хорошо помнишь, как выглядели улица, дома, а так же место, где вы стояли, пока не появились инкассаторы?

— Да, хорошо.

— Тогда, господин судья, положьте на стол лист бумаги и дайте ему ручку. Пускай он нарисует, как может, улицу и где стояла машина.

Демьян положил перед собой кусок обёрточной бумаги, а Рында протянул Дятлу ручку.

Когда тот закончил рисовать план местности, Кондрат показал его Рэму и всем остальным. И вновь положил перед Демьяном.

— Красавчик, обратной стороной ручке укажи, где остановилась машина инкассаторов. А вы, адвокат, посмотрите.

После этого он одного за другим пригласил к столу всю бригаду, чтобы каждый указал место остановки машины. Когда все вернулись на свои стулья, Кондрат заговорил:

— Красавчик, ты обманул следствие, сказав, что все бежали к инкассаторам. Их машина стояла в полутора — двух метрах от вашей. Вы просто вышли из неё.

— А я бежал, — ответил Дятел.

— Времени прошло много. И он мог оговориться, — сказал Рэм.

— Я допускаю такую возможность. А теперь каждый из вас по очереди пройдите к плану и покажите, где стояла машина Игоря. И в какую сторону она пошла.

Вся четвёрка парней онемела. Потому что они знали, какой вердикт мог вынести им судья. Или оправдательный, или смертельный. Иного не могло быть.

— Господин судья, — заговорил Рэм, — я вношу протест.

— Какой? — солидно ответил Демьян.

— Даже если отвлечься оттого, что прошло много времени, то в той ситуации, когда нервы у парней должны были напряжены до предела, ни один из них не мог проследить толком за Игорем.

— Да, протест принимаю. Они покажут разное место машины Игоря.

Рэм ничуть не сомневался в том, что четвёрка парней забрала деньги себе, но ему нужно было отвлечь внимание Демьяна, чтобы тот не стал расспрашивать их о сегодняшнем дне. А он мог это сделать, приговорим парней к смерти за прошлый обман.

Кондрат видел не только по глазам, но и по лицу Дятла, что он лгал, как сивый мерин. Что отмазку Дятел придумал наивную. Но кому он её говорил?

Демьяну.

Хотя Кондрат и не знал Игоря, тем не менее был уверен, что машину бригады он не мог поставить на многолюдной улице, даже если номера были фальшивые. Она стояла за углом или в проходном дворе. Один обязательно сидел за баранкой и ничего не видел. Трое остальных находились в десяти — пятнадцати метрах от Игоря. И бежать не могли, а вышли…

— Все ли вы, — обратился Кондрат к Рыжему, — подтверждаете слова Красавчика о том, что он влез в машину и взял сумки?

Все трое согласно кивнули головами.

— Значит, вы видели, как он это сделал?

Грач, Рыжий и Фиксатый чуяли ловушку, в которую втягивал их Кондрат, но вынуждены были согласиться с тем, что сказал раньше Дятел.

— И вы все трое были у инкассаторской машины?

Рэм понял, какую ловушку приготовил Кондрат парням и поднял руку.

— Господин судья, я протестую.

— Что за протест?

— Следователь по сути запугивает моих подзащитных. И они непроизвольно соглашаются с его словами. И могут дать показания против себя.

— Хе, верно. Протест принят.

Кондрат внимательно осмтрел напряжённые мордовороты парней, думая о том, кто из них сидел за баранкой своей машины и ничего не видел.

Игорь должен был оставить в ней тупейшего парня. А тупейший — это Дятел, хотя он сейчас в бригаде в лидерах. У бандитов всегда так.

— Красивчик, подойди к листу бумаги и укажи на ту дверцу машины инкассаторов, через которую ты влез в кабину, чтобы взять сумки. А так же, где они лежали: на сиденье или на полу?

Дятел плотно сомкнул челюсти, ощутив, что нижняя челюсть начала отваливаться вниз.

Он, конечно, мог бы показать на переднюю дверцу, так как скорей всего задние были закрыты на замок. Но он не знал, как было на самом деле

А если Рыжий, перегнувшись через спинку сиденья, открыл заднюю дверцу или кто- то другой из парней? Ведь Рыжиму одному тащить тяжёлые сумки было бы несподручно. А Дятел, крупногабаритный — тем более застрял бы в кабине.

Ему нужно укзать на заднюю дверцу. Только на какую — на левую или на правую? И где находились сумки?

Дятел и все его подельники хорошо понимали, что если он сейчас промахнётся, то Демьян немедленно позовёт Губу, который, кстати, ходил в коридоре, когда они приехали в квартиру.

И тут уже на первое место выйдут не деньги и не сам обман, а то, что они подставили невиновного, который ни за что пострадал. Это тягчайшее преступление в уголовном мире. Но это они поняли только сейчас, когда перед ними замаячила смерть.

Все четверо не отводили взглядов от лица Демьяна, зная, что тот, кто смотрел в сторону, всегда лгал, а кто глядел в глаза и не мигал веками — был честным.

Дятел, обливаясь холодным потом, подошёл к Демьяну и защемил в пальцах ручку.

— Не помню, — прохрипел он. — Боюсь ошибиться.

— Да, — поддержал его адвокат. — Всё происходило стремительно. А нервный стресс обязательно должен был подавить память о таких деталях

— Но ты, Красавчик, говорил мне, что