тоже оттуда. Кого же называли сорок — пятьдесят лет назад слюнтяем? Демьян, наверное, знает. Но его спросить нельзя. Рядом Кондрат".

— В общем, так, — заговорил Рэм. — Во время допроса Карл и Прораб спросили вас о том, что вы делали около банка?

— Прораб спрашивал, — быстро ответил Рыжий. — Красавчик сам ответил.

— А я не видел в этом тайны.

— Тайны нет. Но с этой минуты помните, что если я не буду держать вас под рукой, то вы умрёте под пыткой.

— А куда нам сейчас? — спросил Дятел.

— Возвращайтесь на прежнее место. Если Карл спросит, говорил ли я с вами, отвечайте: говорил.

— Он заподозрит.

— Нет. Карл человек умный. И он знает, что вы балбесы. скажите ему, что вы скрыли от меня их допрос. И что я вновь отправил вас охранять мой офис.

— И всё?

— Да, но так вы скажете Карлу. А сами займёте место где — нибудь поблизости от банка, рядом со двором. Всё.

И Рэм вышел из машины.

Вся четвёрка внимательно следила за тем, как он уходил к своей "иномарке". Но когда Рэм скрылся в ней, и она сорвалась с места, а через три — четыре секунды исчезла за поворотом, парни зашевелились, шумно стали переводить дух.

— Ну, вот, — заговорил Фиксатый. — Нас опять используют, как пешек.

— А ты что, ферзём себя считал? — спросил Дятел, включая мотор.

Недавний страх испарился, и он вновь стал прежним, уверенным в себе Дятлом.

— Мы ему нужны только на время, — сказал Грач.

— Да, на время, — откликнулся Фиксатый. — А потом нами займётся Демьян.

— Если ты такой умный, — проворчал Дятел, разгоняя машину по улице и криво усмехаясь, — что же ты не потребовал от Рэма гарантий?

Рыжий, желая напомнить всем, что он остался руководителем бригады, сильно ударил ладонями о верх спинки переднего кресла.

— Гарантия — это его слово!

— Не ломай моё кресло. И правильно Рэм сказал о вас: балбесы.

— Он вроде бы и тебя имел ввиду, — язвительно улыбаясь, ответил Фиксатый.

— Нет, вас. И я скажу почему.

— Ха, — сказал в пространно Фиксатый, — я понимаю тех людей, которые хоть на полбалбеса хотят быть выше других балбесов.

— Вы не допёрли, что происходит вокруг нас.

— Вокруг нас удавка, — пробормотал Грач.

— А вы прикиньте: почему мы нужны были Карлу, а теперь Рэму?

— А скоро ещё кому — то, — хмыкнул Фиксатый.

— Да, и ещё.

— Красавчик, говори, что ты понял? — спросил Рыжий.

Дятел, смеясь и глядя на дорогу, выдержал долгую паузу, потом неторопливо ответил:

— Тот, кто взял деньги в банке — потерял их.

— А ты знаешь место, где они валяются? — спросил Фиксатый.

— Да, знаю.

— А Рэм и Прораб с Карлом?

— Тоже знают.

— Ну, и где он их потерял?

— Во дворе банка. Вот они все и засуетились.

— Дятел… — заговорил было Фиксатый.

— Не забывайся!

— Красавчик, не наше это дело.

Фиксатый знал Дятла, и был уверен, что он думал о потеряннх кем — то деньгах.

Сам он, едва суд был приостановлен Демьяно, целиком был поглощён размышлением о том, куда бежать и где скрыться от неминуемого возмездия за прошлое.

Демьян, каким бы он ни был, придёт в жуткую ярость оттого, что поверив Дятлу, отдал приказ: замочить Игоря в СИЗО. Он будет рвать и метать, пока не найдёт их.

А этот лох, вместо того, чтобы думать о побеге уже намылился взять чужие деньги.

— Я знаю, что ты думаешь, Фиксатый.

— А я и сам могу сказать.

— Ну, говори. Время терпит.

Но Фиксатый не решился назвать Дятла лохом.

— У нас есть машина. И надо делать ноги.

— А от кого?

— От Демьяна.

— Он скоро умрёт, потому что Демьян мешает Рэму.

— Да, — поддержал Дятла Рыжий. — Нам теперь некого бояться.

— И мы не должны быть пешками.

— А для чего Рэм направил нас к банку? — с просил Рыжий.

— Не к банку. А так как он не сказал, что мы должны делать, то и выходит…

Дятел оборвал фразу и многозначительно замолчал, уверенный в том, что ни один из троицы не догадывается, ради чего они стали так нужны Рэму.

— Мы для него пешки, — стоял на своём Фиксатый.

— Красавчик, — обратился к нему Рыжий, — ладно, ты умный. Обьясни.

— Ну, вот, наконец ты признал, правда, завуалировано, что всегда был… — Дятел вновь умолк, подбирая более сильные слово, так как слова "дурак", "лох" уже ничуть не могло подействовать на Рыжего. Он и сам, наверное, в глубине души считал себя таким: — …обыкновенным дурошлёпом. — И когда Грач и Фиксатый одобрительно хмыкнули, добавил: — С явным проблеском кретинизма, который ты будированно, в принципе выдаёшь за апофеоз ума.

— Ну, хорошо. Накрутить ты можешь. А в чём наше задание?

— В определённую Рэмом минуту мы войдём во двор, чтобы забрать там бабки. Много бабок.

Фиксатый, досадливо морщаясь, тотчас ответил:

— Неужели ты не понимаешь, что нам будет, когда мы выполним его приказ?

— А почему такое сложное дело он поручил нам? — спросил Рыжий.

— Потому что своих людей жалко.

— Не понял.

— Те, кто возьмёт эти бабки, будут уничтожены Рэмом, — ответил Фиксатый. — Теперь всем ясно: почему его выбор пришёлся на нас?

— Ты правильно сказал, — оскалясь проговорил Дятел. — У нас один выход.

— Какой, — тронул его за плечо Рыжий.

— А вот как там в казино кричит крупье?

— "Господа, делайте свою игру!"

— Вот — свою, а не чужую.

— Давайте сделаем ноги, а не игру, — сказал Фиксатый.

— Если мы сейчас сделаем ноги, то уже Рэм будет охотиться за нами.

— Да, — угрюмо проворчал Грач. — Я же говорил, что вокруг нас удавка.

— Удавку мы набросим на шею Щербатому, — сказал Дятел. — Он нас предал, накапав Рэму.

— Да, чтобы забрать наши деньги, — проговорил Фиксатый. — А теперь он вместе с Рэмом будет руководить нами.

— Не будет, — сквозь зубы процедил Дятел.

— А что ты ему скажешь? Он ведь не появится у банка.

Дятел повернул машину с улицы к дворовому проезду и, сделав короткий круг, остановил её.

— Заткнитесь и прекратите трёп. Мы переходим в группу Карла и работаем на него.

— И долго ты собираешься работать на него? — спросил Рыжий.

— Вопрос правильный. Но ответ даст ситуация во дворе банка. А кто хочет делать ноги — делайте.

Из машины никто не вышел.

Но не потому что боялись оторваться от бригады и погибнуть от мести Рэма.

Они уже не думали о Демьяне, о грозном Рэме, как и о том, что едва — едва спаслись от смерти. И ни раньше, ни тем более сейчас не испытывали чувство благодарности Рэму за то, что он спас их