Рыдания продолжали сотрясать ее тело. Она никак не могла успокоиться.

Гарри сочувствовал ей. Ему самому с трудом удавалось держаться в рамках, и, поняв наконец, что больше не в силах сопротивляться, он обнял ее за плечи. Алессандра прижалась к нему, цепляясь за него изо всех сил и задевая при этом ушибленное ребро, но теперь ему было наплевать на боль в боку. В его жизни случались вещи и похуже, и то, что он поступал вопреки своим правилам, больше его не тревожило.

— Мне неприятно вас огорчать, — сказал он, — но теперь вам едва ли поможет пара темных очков. Люди сразу заметят, что вы плакали.

— Я думала, вы погибли, — сказала она приглушенным шепотом. — Когда эти пули попали в вас, я думала… я…

— Да, знаю, — сказал Гарри и погладил ее по волосам. Сердце его теперь колотилось где-то в горле. Неужели она так за него волновалась? — Я уже хорошо вас знаю, Эл. Вы подумали: «О черт! Неужели этого тупого сукина сына убили? И кого они теперь пришлют надоедать мне?»

Алессандра подняла на него глаза и робко засмеялась сквозь слезы.

Это случилось. Он был готов. Поджарился, как тост до хрустящей корочки, от одного ее взгляда. Впрочем, должно быть, его доконал ее красный нос, а возможно, это напомнило ему случай из детства, оставивший в его душе глубокий след. Она выглядела похожей на когда-то давно-давно увиденного им клоуна. Но какой бы ни была причина, Гарри не мог удержаться, чтобы не наклониться и не поцеловать ее в губы.

Он собирался только слегка прикоснуться нежным поцелуем к ее восхитительной коже, но, как только их губы соприкоснулись, Гарри понял, что этим дело не ограничится ни для него, ни для Алессандры.

Она жадно, со страстью, ответила на его поцелуй, и ее рот покорно и благодарно раскрылся ему навстречу. У этого поцелуя был соленый вкус слез и горький — страха, но она была сама страсть, сам сладостный огонь.

У Гарри захватило дух от ее готовности ответить, от ее нежности и страстности, от ее желания. Он привлек Алессан-дру к себе, и радость чувствовать ее тело рядом со своим была так велика, что пересиливала боль в сломанном ребре. Рука его невольно скользнула под куртку, наброшенную на ее плечи. Ее кожа оказалась нежной, как у ребенка, гладкой и шелковистой. Она была само совершенство, что в его жизни нечасто случалось. Это отрезвило его и вернуло с неба на землю.

Что, черт возьми, он делает в этом людном месте на глазах у всех? Гарри отпрянул от нее, но, Господь свидетель, это было чуть ли не самым большим усилием в его жизни.

— Прошу прощения, — с трудом пробормотал он.

Прощения за что? За то, что перестал целовать ее? За то, что не сорвал с нее одежду и не пошел до конца здесь и сейчас? Он предоставил ей самой догадаться об этом.

— Нет, — сказала она. — Нет, я… я…

Алессандра казалась такой же смущенной, как и он. Как могло случиться, что они оба забылись?

— Сейчас неподходящее время…

Неподходящее время, неподходящее место, неподходящий образ мыслей — все было неподходящим, кроме секса. Он чувствовал, что, если бы они пошли до конца, это было бы прекрасно. Но потом сомнения, раскаяние — все обрушилось бы на них и долго не давало бы им покоя. Гарри был на работе, при исполнении служебных обязанностей, он должен был защищать Алессандру, а в своде служебных правил ничего не сказано о том, что можно эффективно осуществлять эту функцию в горизонтальном положении и без одежды.

Дрожащей рукой Алессандра отбросила с лица волосы.

— Вы, вероятно, хотите убедиться, что с Джорджем все в порядке?

— Прежде всего я хочу позаботиться о вашей безопасности: отвезти вас и запереть в комнате, а у двери поставить вооруженную охрану.

Стражей ее безопасности должно быть очень много, чтобы он никогда не мог оставаться с ней наедине А впрочем, пару минут назад многолюдье его не остановило.

— Пуленепробиваемый жилет? — спросила она, и Гарри ощутил гладкость ее кожи под своей ладонью. Ему не хотелось убирать руку, но надо было это сделать. Движение его руки они оба восприняли как ласку, и это снова смутило их. Ему бы следовало забыть об осторожности и поцеловать ее…

Вместо этого Гарри показал на свой пуленепробиваемый жилет:

— Да, вот такой. — Он нащупал пару застрявших пуль. — Видите, это и в самом деле помогает.

— Почему вы его надели? — спросила Алессандра. — Я хочу сказать — неужели для похода в библиотеку и супермаркет?..

Гарри не знал, что ответить. Ему не хотелось лгать, но судя по всему, она все еще не понимала, насколько серьезна ситуация.

Его выручила появившаяся Кристина Макфолл.

— Мы нашли двоих бандитов, но они мертвы и теперь не расскажут, кто их послал. У обоих были удостоверения, выданные Разведывательным управлением.

— Вы обнаружили только двоих? — спросил Гарри. Она кивнула.

— Да, причем они далеко не могучего сложения. Похоже, что твой культурист улизнул. — Она посмотрела на Алессандру. — Нам надо доставить домой миссис Ламонт — пусть приведет себя в порядок. А тебе надо в больницу. У нас достаточно агентов, чтобы защитить ее. Обойдемся без тебя.

«Достаточно агентов»?

Гарри видел по лицу Алессандры, что та начала догадываться о положении дел. Она снова осмотрелась, отмечая про себя, сколько полицейских и агентов ФБР оказалось в супермаркете и сколько полицейских машин снаружи. Такая сообразительная женщина, как Алессандра, не могла не сопоставить факты. Но она хотела услышать правду из его уст, из собственных уст предателя.

Гарри посмотрел на Кристину.

— Дай нам поговорить минутку. Ладно? — Потом он откашлялся, стараясь выиграть время. — Возможно, Алессандра, пора вам услышать правду, хотя допускаю, что слышать ее неприятно.

— На вас пуленепробиваемый жилет Вы знали, что произойдет, верно?

— Звучит это ужасно, но на самом деле все не так уж…

— Я права или нет? — Глаза ее наполнились злыми слезами обиды и разочарования. — Вы должны сказать только «да» или «нет»!

Он провел пальцем по ее щеке, однако это не помогло, и ему ничего не оставалось, как только ответить…

— Да…

Она с яростью оттолкнула его руку.

— Все эти агенты… Вы ждали, что это случится, знали, что они попытаются напасть на нас, верно? Знали и сознательно использовали меня в качестве приманки.

Господи! В ее интерпретации это и правда звучало ужасно. Неужели он действительно сделал такую вещь?

— Да.

Она с яростью отпрянула от него и оказалась на расстоянии добрых двух футов.

— Почему мне никто ничего не сказал? Почему вам не приходило в голову, что в этом вопросе у меня тоже есть право голоса?