Аудитория все также неподвижно и молча внимала. Не поднялась ни одна рука, не прозвучало ни одного вопроса. Артем видел на молодых лицах только преданность и решительность. Его отчаяние достигло предела. Он понял, что уже не выйдет отсюда живым.

– Помните! – повторил лектор громко. – Самое страшное для нас – это покарать невиновного! Что касается этого порождения зла… Его вина доказана. – Он сделал паузу, потом громко отчеканил: – Разум должен быть чист!

– А сердце – твердо! – хором отозвалась аудитория.

Лектор подошел к кафедре-пульту, положил руки на рычаги.

Артем смотрел на лица парней и девушек. Лица, ничего, кроме решимости, не выражающие. Как они уже успели их обработать?

– Хочешь что-нибудь сказать, колдун? – почти мягко спросил его лектор.

– Да. – Артем обратил свой взор на зрителей, но голос его, когда он заговорил, дрожал от жалости к себе. – Знайте все! Вы убиваете невиновного!

Ни один человек не дрогнул, не изменил позы или выражения лица.

– Неубедительно, – произнес лектор, перекладывая рычаг.

Артем отпрыгнул от стекла, дернулся в одну, затем в другую сторону в накатившей панике, но укрыться было негде. Послышался шипение, он почувствовал сильный запах газа. Из сотен отверстий в полу и потолке вырвались длинные языки голубоватого пламени. Огонь, гудя, мгновенно охватил его. Пламя, поглотившее тело, громко заревело, ворвалось в легкие, не дав возможности даже закричать.

Лектор сделал шаг в сторону, открывая обзор и внимательно наблюдая за зрителями. Глаза одной из девушек влажно заблестели. Лектор раскрыл список неофитов и поставил напротив одного из имен жирный крест.

Землянка была очень глубокой, помещение было большим, хотя при взгляде снаружи так не казалось. У дальней от входа стены горел очаг, вернее, сложенный из больших валунов камин. Открытое пламя было ярким, трепет оранжевых языков заставлял метаться по стенам причудливые тени. Милада, как всегда с ней бывало, зачарованно уставилась на него, не в силах оторвать взгляда от живых, изменчивых сполохов. Огонь всегда завораживал ее, в желто-рыжей круговерти мерещились фантастические картины.

Свет от огня сейчас показался Миладе чересчур сильным, В очаге лежало слишком мало поленьев, чтобы дать такое яркое пламя.

Девушка в очередной раз решила ничему не удивляться. Раз уж само ее пребывание в подобном месте состоялось, остальное можно и нужно было воспринимать спокойно. Она с трудом оторвала взгляд от камина и огляделась, благо никто не торопил. Рябинушка темным силуэтом маячила на фоне очага, помешивая в висящем над огнем маленьком котелке и не обращая на подруг внимания.

Левую, ближайшую к входу, стену занимали длинные стеллажи от пола до потолка, заставленные пухлыми книгами и заваленные многочисленным непонятным барахлом, банками и скляночками. К стеллажам была приставлена небольшая деревянная лесенка. Справа у стены разместился массивный и длинный стол, барахлом заставленный. Стены скрывались под бесчисленными пучками трав и листьев, связками каких-то корешков, сушеных фруктов, среди которых рыжими всполохами блестели несколько зеркал. Центр землянки занимали внушительных размеров котел на каменной подставке, в отверстия которой вырывались языки пламени, отчего у Милады возникла ассоциация с ракетой на старте, и резное деревянное кресло напротив него. На спинке кресла сидела большая сова, на сиденье свернулась черная кошка. Тоже не маленькая. Над котлом поднимался зеленоватый пар, в нем что-то булькало. И котел, и кресло были окружены кольцом толстых, толщиной в руку, черных свечей с пламенем шириной в чайную ложку. В воздухе висели какие-то необычные ароматы, а по углам раздавались непонятные шорохи. Словом, более классического обиталища сказочной колдуньи Милада и представить себе не смогла бы.

– Пять минут! – раздался голос Рябинушки. – Внученька, садись в кресло, возьми Шоту на колени и постарайся забыть про все, кроме пара над котлом. Сосредоточься на нем, всмотрись в него, пока не начнут картины появляться. А ты, Милада, – продолжала она, не поворачиваясь, – осмотрись пока. Я же знаю, что тебе страсть как интересно.

Подруги переглянулись, после чего Оксанка неуверенно выпустила руку Милады, прошла к креслу и села, взяв кошку на руки.

Милада медленно пошла вдоль стеллажа.

Книги, книги, книги. И современные, и в потрепанных кожаных переплетах, и даже в берестяных! Милада хотела достать книгу, но берестяной корешок легко надорвался, и она торопливо отпустила его.

– А вот инвентарь портить не след, – строго сказала Рябинушка, не оборачиваясь.

– Простите, – пробормотала Милада. – Я нечаянно.

– Как всегда, наверное, – не оборачиваясь, кивнула хозяйка.

Милада с досадой поджала губы, надеясь про себя, что подруга вступится за нее.

Оксанка ничего не сказала, и, обернувшись, Милада увидела ее одеревеневшее лицо и опустевший взгляд. Ей стало слегка не по себе. Над маленьким котелком, в котором продолжала помешивать Рябинушка, поднимался зеленый пар, в котором Миладе вдруг померещились очертания лиц. Она торопливо отвернулась.

И едва не заорала.

Стиснутая книгами, на полке стояла большая стеклянная банка, расцвеченная огненными бликами, заполненная мутноватой жидкостью. Из банки, скрытая в полутени, на нее смотрела желтыми светящимися буркалами морщинистая голова с распахнутым в беззвучном крике ртом.

Милада отшатнулась, с трудом сдерживая тошноту. Потом решительно, как всегда боролась с трудностями, повернулась и вновь взглянула на банку, стараясь лучше рассмотреть то, что ее напугало. Смотри, куда страшно. Старое правило.

Первое, что пришло на ум, это то, что перед ней вампир. Лысый морщинистый череп, прижатые к голове остроконечные уши, а главное – огромные клыки, выглядывающие из-за раскрывающихся и закрывающихся губ. Милада заинтересованно приблизилась к стеклу.

В тот же миг зубы щелкнули буквально в паре сантиметров от ее носа, а сама голова задергалась, застучала о стекло.

Милада машинально схватилась за трясущуюся банку, в паническом страхе, что голова кинется на нее, если банка разобьется. Потом опомнилась и торопливо отдернула руки. Прижала банку парой тяжелых книг, сдвинув их под углом, и отступила, пытаясь отдышаться. Голова в банке вновь вылупила желтые мутные глаза и уставилась на нее уже с осмысленным выражением. Рот со страшными клыками медленно открывался и закрывался. Миладе стало совсем не по себе.

– Что это? – спросила она дрогнувшим голосом.

– Упырь, – равнодушно отозвалась Рябинушка за её спиной.

– А как оно… он… может двигаться? Одна голова же…

– Так упырь же. Добить по молодости не смогла, а теперь жалко. Все-таки экспонат.

– А… зарыть? Колом, там… Омелой… – предложила Милада неуверенно.