– Вон там пьяный Хрущ пистолетом размахивал, – показал в угол Малиновский. – А здесь баррикада была из мебели.

– Да… Совсем чуть-чуть не успели, – тяжело вздохнул Михаил Андреевич, усаживаясь за стол.

Малиновский остро взглянул на Суслова, по медлил.

– Не бойся, Родион Яковлевич. – Чиновник налил себе чаю из чайника. – Зал проверял от прослушки мой человек. А вот, кстати, и он…

Внутрь, постучав, зашел невысокий мужчина, с большими залысинами в строгом аппаратном костюме серого цвета. Пожал руку Суслову, вопросительно посмотрел на Малиновского.

– Знакомьтесь. Бобоков Денис Филиппович.

– Где-то я вас уже видел. – Министр обороны сел за стол и, отставив чайник, подвинул к себе графинчик с водкой.

– Я возглавляю в КГБ отдел, который занимается идеологическими диверсиями и работой с интеллигенцией.

– Ах да, вспомнил. – Малиновский налил себе водки.

Суслов неодобрительно посмотрел на графин, произнес:

– Была идея у нас в Политбюро создать специальное пятое управление в КГБ для борьбы с антисоветчиками. Но Хрущев не пропустил.

– Семичастный тоже был против, – вздохнул тяжело Бобоков.

– С чем пожаловали к нам, Денис Филиппович? – Маршал, крякнув, выпил водки, закусил грибочком из вазочки.

– Ко мне пришел полковник Измайлов, – после долгой паузы произнес Бобоков. – Он изучает новое ближнее окружение Хрущева. Помните некоего Русина, который раскрыл заговор Брежнева и Семичастного?

– А еще стрелял в Захарова и арестовывал Шелепина в здании ЦК. – Суслов захрустел сушкой.

– Так вот. Измайлов докладывает, что Русин встречался с товарищем Ивановым из новой Особой службы. Очень странный парень. Писатель, возглавляет молодежный литературный клуб.

– Хрущ себе базу среди молодежи готовит. – Суслов долил себе чаю. – И снова с нашей интеллигенцией заигрывает. Мало ему было… Денис Филиппович, ты не стесняйся, угощайся.

– Спасибо, я не голоден. – Бобоков все-таки взял со стола бутерброд с икрой. – Хрущев после заговора никому не доверяет. Комсомолу тоже. Семичастный с Шелепиным оттуда же вышли…

– Не о том мы говорим. – Малиновский выпил махом еще одну рюмку. – Русин какой-то, литературные клубы… Ерунда какая-то. Хруща убирать надо! Не получилось у Шурика с Леней – получится у нас.

– Родион! О чем ты! – всполошился Суслов.

– Не бойся, Михаил Андреевич, сам же сказал – тут же все чисто. – Министр обороны обвел помутневшим взглядом зал. – Историческое, кстати, место. Ты же не предашь нас, Филиппыч? – Малиновский внезапно остро посмотрел на Бобкова.

– Стал бы я сюда приезжать, – тот пожал плечами. – Если бы боялся или хотел предать. Я так понимаю, армия за нас?

– За нас, за нас. Хрущ вот уже всем где. – Маршал ткнул себя ребром ладони в горло. – Но на дивизии Дзержинского у него теперь свои люди стоят. Мезенцев в КГБ. Опять же эта Особая служба… Надо бы сначала по ним ударить. Посмотреть, как отреагируют.

– Это может оказаться опасным, – задумался Суслов. – Но полезным. Хрущев сейчас начинает чистки первых секретарей. Ему будет не до нас. Хорошо бы еще чем-нибудь отвлечь его вни мание.

– Чем-нибудь вроде нового Новочеркасска? – Бобоков побарабанил пальцами по столу. – Есть у меня пара идей на этот счет.

– Вот и займись, – кивнул Суслов. – А мы с Родионом Яковлевичем поговорим кое с кем из Политбюро.

– Что, Миша, – засмеялся раскрасневшийся Малиновский, – горит под тобой задница? Микоян уже копается в документах?

– Родион, может, тебе хватит уже? – Суслов потянулся к графинчику с водкой, чтобы убрать его, но маршал его опередил, налил себе еще рюмку.

– Не бойся, я свою норму знаю. – Малиновский выпил, опять закусил. – Что вы как неродные? Давайте со мной выпейте, большое дело начинаем.

Суслов с Бобоковым обеспокоенно переглянулись.

* * *

Само совещание у Фурцевой оказалось занудным до невозможности. Сначала нам огласили даты вылета из Москвы. Потом из Хабаровска, где сейчас расположена тренировочная база олимпийцев и где мы все должны собраться перед отбытием в Японию. Потом кто-то из цэковцев битый час распинался о том, как должен вести себя советский человек во враждебном окружении капиталистической страны. Послушать его, так мы не на Олимпиаду собираемся, а за линию фронта, в глубокий тыл врага. И вопросы от отъезжающих ему под стать – один «умнее» другого. Все при этом усиленно демонстрируют готовность пожертвовать жизнью, но не посрамить светлый образ советского человека. Ага… посмотрим, как вы запоете, когда дорветесь до японских магазинов.

Сижу в задних рядах, скромно помалкиваю. Фурцева постоянно поглядывает на меня, но я ее взглядов упорно не замечаю, делаю вид, что внимательно слушаю выступающих и записываю в блокнот их особо ценные мысли. Попутно тренируюсь с погружением в память. Выясняется, что СЛОВО может быть проводником среди разных слоев сознания, «сигнализируя» о важной информации. Нет, мне срочно, еще до Японии нужно с кем-нибудь проконсультироваться. Интересно, а можно с помощью Особой службы разыскать вдову Даниила Андреева? Судя по «Розе Мира», тот тоже был своеобразным посланником и общался с Логосом.

Наконец, Фурцева не выдерживает:

– А что это у нас сегодня товарищ Русин такой тихий?

Вот зараза… Приходится отвечать ей:

– Екатерина Алексеевна, так я еще ни разу не был за рубежом, мне даже и сказать нечего. Вот слушаю более опытных товарищей.

– Ну хоть бы вопрос какой задал, пока есть такая возможность.

– Так ведь в Японии у нас будут сопровождающие лица, они и подскажут все на месте.

Я снова утыкаюсь в блокнот. Достала! Чего прицепилась-то? Слышу, как сбоку какой-то толстый мужик спрашивает вполголоса у соседа, кто я такой. Фурцева тоже обращает внимание на вопрос и громко просвещает присутствующих:

– Это у нас, товарищи, автор нашумевшего романа «Город не должен умереть». И с недавних пор заместитель главного редактора нового журнала «Студенческий мир». Алексей Русин, прошу любить и жаловать!

Мне приходится встать и вежливо раскланяться с присутствующими. Сбоку раздается насмешливый голос:

– А не молод он для такого ответственного поста?

– Руководство страны сочло, что Алексей справится. – Министр разглядывает меня с непонятным выражением лица. – Студент МГУ, отличник, писатель, поэт, кандидат в члены партии опять-таки…

– Для идеальной анкеты не хватает только пункта «женат, имеет двоих детей»! – шутит кто-то из моих будущих попутчиков.

– И еще пора бы ему вступить в партию. До Японии, – глубокомысленно добавляет один из цэковцев.

– У меня, к сожалению, еще кандидатский стаж не закончился, – развожу я руками.