Отлистав записи на неделю назад, я интуитивно перепроверила ежедневную выручку и начала выписывать итоговые суммы на отдельную бумагу. Изо дня в день продажи пекарни держались на одном и том же уровне, но вчера заметно просели. Ко вчерашнему же дню относилась отмена заказов.

Я еще раз вернулась на неделю назад, взяла «обычный» день за образец и стала сравнивать. Продажи печенья и относительно дешевых пирожных, популярных у горожан среднего достатка, не изменились. Резко перестали покупать дорогие новинки, которые обычно позволяли себе аристократы.

Я не я, если это не финт от Даниэля. Раз он узнал про приют и мою маску вдовы Морето, не узнать про пекарню он просто не мог. И начал действовать… грязно.

Отодвинув учетные книги, я потерла виски и кликнула Гретти.

— Да, мадам?

— Будь добра, кофе.

Под кофе думается лучше.

Я… чего уж там, я не ожидала, что Даниэль действительно ударит по моим подопечным. С одной стороны, как противник он прав — безошибочно выбрал самое слабое место. С другой стороны, поступок не красит его ни как мужчину, ни как аристократа. Моя ошибка, мой просчет. Но даже сейчас, получив доказательства, я все равно до конца не могла поверить, что он так поступил. При всех своих недостатках, которые даже не столько недостатки, сколько отпечатки воспитания и принятого во Флории образа жизни, Даниэль не казался мне подлым. Может, он чего-то недодумал?

Гретти вместе с кофе принесла письмо с герцогским гербом.

— Мадам, только что почтальон доставил.

— Спасибо, я взгляну.

Визит герцога напугал девочек. Всех обстоятельств они, естественно, не знали, но им и одного взгляда из окна хватило, чтобы уловить суть: на приют нацелился влиятельный господин.

Я разодрала конверт и вытряхнула на ладонь плотный лист белоснежной бумаги.

Даниэль обращался ко мне как к герцогине, писал сухо и… угрожал. Не прямо, конечно, но все письмо буквально кричало о шантаже. Во-первых, Даниэль писал, что жить по поддельным документам — это преступление, караемое каторгой. Во-вторых, он недвусмысленно намекал, что разорить меня в его влиянии и власти. Он даже встречи не требовал. Дал мне сутки, чтобы я отозвала заявление на развод и явилась в дом исполнять супружеский долг.

Ну и что прикажете с ним делать? В письме не написано, но и так понятно, что, воспользовавшись своей властью мужа, герцог таки осуществит то, чего не смог сделать сразу после нашей свадьбы, а именно — запрет за городом.

На секунду я даже представила, как это будет: в один далеко не прекрасный день Даниэль проснется с зомби под боком. А учитывая, что сделку с Глюком Натали заключила вечером, не исключено, что превращение произойдет прямо в процессе исполнения того самого долга.

После финта с шантажом мне герцога ни капельки не жаль, но себя жаль. Я домой хочу, а не зомби стать.

Отпив кофе, я еще раз перечитала письмо. В суде угрозы не предъявишь — Даниэль прав, поддельные документы ведут на каторгу. Даже месье Гийому не пожаловаться.

Я зло скомкала письмо. Хотите войны, месье герцог? Вы ее получите! Я решительно допила кофе и хлопнула по столу.

— Мадам? — Гретти распахнула дверь и испуганно уставилась на меня.

Она знала чуть больше и не могла не тревожиться.

— Все в порядке. Собери девочек, объяви общий сбор в столовой.

— Да, мадам. — Гретти унеслась выполнять распоряжение.

Я же принялась задумчиво разглаживать письмо. Чем больше я думала, тем больше мне нравилась моя идея…

Даже если Даниэль упрется, я, во-первых, окончательно выясню для себя, что он козел нехороший, и буду действовать по жесткому варианту. Ушла один раз в подполье — и второй раз уйду, заработала денег один раз — заработаю и еще. Правда, времени будет меньше, но я теперь не одна. В самом крайнем случае мне хватит средств обеспечить девочкам скромную, но в целом безбедную жизнь где-нибудь подальше от столицы. Уго давно поговаривал о том, что неплохо бы купить ферму, чтобы некоторые продукты производить самим. Вот и…

А я буду долбить дальше тайными путями. Перевоплощусь опять в служанку или, например, в мальчишку-посыльного. Я весь этот год хорошо смотрела по сторонам, многое примечала и не пропаду. Я не сдамся.

— Мадам, девочки собрались. А малышей… тоже надо приготовить?

Я на секунду заколебалась, а потом кивнула, кривовато усмехнувшись. Ну да, в приюте есть и дети. У кого-то младшие сестры и братья, а кто-то из служанок оказался на улице после того, как забеременел от хозяина.

Даниэль занимался документами в своем кабинете на первом этаже, когда сквозь приоткрытую дверь послышался какой-то странный шум. Нахмурившись, герцог прислушался. Похоже, будто холл захватила толпа. Но кто бы чужаков пустил? Что вообще происходит? Где управляющая, где мажордом?

Даниэль отложил перо и снова прислушался. Да, голоса… вот и экономка, ее гневный фальцет ни с кем не перепутать. А вот месье Жельвиль, мажордом, внушительно, как из бочки, гудит басом ей в поддержку. Ну, значит, сейчас они решат этот вопрос… или нет?

Вызвать им на помощь камердинера, что ли? Самому идти выяснять вроде как ниже достоинства герцога. А вот дернуть за шнурок и вызвать дюжего малого — дело трех секунд.

Но камердинер не успел. Неявный шум разбился на вполне узнаваемый топот, голоса, почему-то детский плач.

А в следующий миг дверь распахнулась.

В кабинет решительно зашла герцогиня. Даниэль видел жену разной: служанкой с характером, великолепной светской дамой, авантюристкой, умудрившейся сбежать от него через окно. Но впервые он увидел ее такой злющей, а вдобавок к этому у еще совсем юной женщины обнаружилась прямо-таки давящая аура властности. Под ее уверенным обвиняющим взглядом он даже чуть растерялся и невольно отпрянул, вжимаясь в спинку кресла.

Такого результата от своих действий он, признаться, не ожидал. Такого быстрого, в смысле…

Даниэль и сам знал, что поступает некрасиво, шантаж не делает ему чести. Но не терять же титул и деньги из-за необъяснимой прихоти вздорной девицы? Причем ему самому не так много и нужно, но, мардедио! Есть некоторые обязательства, нарушить которые Даниэль не мог.

И тем более он не понимал, с чего вдруг эта ненормальная девчонка уперлась. Хоть бы внятно объяснила, чем он ей не угодил! Из-за погибшего мальчишки? Пусть это звучит цинично, но мальчишка мертв. Даниэль же не бессердечный, дал бы супруге время успокоиться, привыкнуть к себе. А она такое устроила!

И вот сейчас, прямо сейчас, устроила нечто еще более «такое» буквально у мужа на глазах.

Даниэль моргнуть не успел, а кабинет захватила толпа. Его со всех сторон окружили совсем молоденькие девочки и молодые женщины. Они все вошли вслед за леди Натали, выстроились вдоль стен кабинета и прилежно сложили руки под фартуки, как положено скромным особам их социального статуса. А вот глаза… глаза положению служанок не соответствовали. Они все смотрели на Даниэля в упор, кто мрачно, кто с интересом, кто с опаской. Но ни одна не опустила взор.