Я резал и бил, бил и резал, а в мозгу пулеметной очередью стучала фраза, как всегда пришедшая из ниоткуда и занозой засевшая в мозгу: «Из писателей получаются лучшие воины, а из воинов – лучшие писатели». А ведь и правда – Лев Толстой, Булгаков, Сервантес, Ремарк, Экзюпери, Хемингуэй, Толкин, Воннегут… Список можно продолжать бесконечно. И причина этому феномену одна – вдохновение, которое одинаково что на поле боя, что во время написания очередного романа. Что-то случается с тобой, и ты будто со стороны видишь свои руки, с бешеной скоростью работающие ножами, – либо пальцы, молотящие по клавиатуре компьютера… Это уже точно не ты, это что-то иное, запредельное, не из этого мира… А потом ты оглядываешься с удивлением на десяток врагов, зарезанных тобой, – либо смотришь на текст, который слишком хорош для тебя, который ты в обычном своем состоянии никогда бы не написал, потому, что нету у тебя талантов писать так, – и понимаешь: вот оно, посетило тебя только что… Вдохновения, муза, хрен его знает что… А может, просто психическое отклонение, редкое, одно на тысячу или на десять тысяч человек заболевание, результатом которого потом будет книжная полка, забитая твоими изданными книгами… или жутковатая, клейкая, липкая слава удачливого убийцы, сумевшего остаться в живых там, где обычный человек погиб бы давно…

Или и то, и другое вместе…

* * *

– Ну ни фига себе!

Голос Призрака привел меня в чувство, вытряхнул из столбняка, в котором я завис капитально, когда враги перестали двигаться. Так, наверно, зависает машина, штампующая мертвые детали, когда конвейер заканчивает подавать под пресс материал для их изготовления.

– Ты ж один дюжину кибов завалил! Охренеть…

Я стоял и молчал, глядя в глаза своих товарищей, в которых застыли одновременно восхищение – и настороженность. И я прекрасно понимал, почему сейчас их пальцы замерли на спусковых крючках автоматов. Всё просто. Если у машины в программе есть ограничитель, останавливающий ее после того, как материал закончился, это правильная машина. Исправная. Хуже если тот ограничитель слетел, а пресс продолжает долбить по наковальне, разрушая и ее, и себя. И сейчас мои товарищи сомневались в наличии того ограничителя во мне. Вдруг сорвется с места и бросится, кроша своих же? Никто из них не исключал такого поворота событий. И правильно, кстати. Воины, способные впадать в боевое безумие, люди непредсказуемые. Как и писатели, которых порой посещает муза, вдохновение или еще что-то, необъяснимое и непонятное для обычного, нормального человека.

– Я в порядке, – бросил я. Стряхнул кровь с клинка «Сталкера», сунул его в ножны. С «Бритвой» проделал то же самое, но без всяких сряхиваний – клинок этого ножа был как обычно зеркально чистым, кровь на нем не задерживалась. Ладно хоть, это свойство в ней осталось. А так оба ножа нужно будет править на ближайшем привале – уже туговато входят они во вражью плоть, приходится всаживать клинки со всей силы и рубить ими наотмашь. Эх, поскорее найти бы Фыфа да отправиться с ним на поиски Кузнеца, который – я очень надеюсь – поможет отремонтировать «Бритву». Ведь там, в мире Кремля, возможно, все еще надеются на нашу помощь наши девчонки – Фыфова Настя и моя…

Стоп. «Бритва» – твоя. «Сталкер» – твой. Берцы, «песчанка» – тоже твои. А больше ни хрена нету у тебя, сталкер, кроме бронеппластины, выточенной Букой и приросшей к твоему телу, и позывного, свидетельствующего о том, что данный конкретный тип неплохо умеет убивать живые существа. Не позывной, а клеймо убийцы, вычеркивающее меня из числа людей, у которых есть имя…

– Грузануло тебя, – произнес Мастер, опуская автомат. – Понимаю. Меня тоже иногда кроет после такого. Но это Зона, сталкер, где или ты – или тебя.

– Угу, мудрость вижу в твоих словах, – сказал Дальнобойщик, поправляя ремень своей габаритной винтовки, висящей за плечами. – Небо синее, вода мокрая, земля невкусная.

Мастер погладил приклад своего «Банхаммера» и загадочно ухмыльнулся.

– Ну ладно, ладно, прям уж пошутить нельзя, – сказал Даль. – Может, пойдем уже?

– Может, и пойдем, – сказал Призрак. – Только вот хабар соберем, а то с патронами после такого, думаю, не только у одного меня беда…

Но со сбором трофеев не получилось. Потому что позади нас раздался топот, от которого содрогнулся бетон под нашими ногами.

Мы обернулись…

– Черт, – произнес Мастер. – Труп часового-то мы в коридоре оставили. А оно сожрало его и захотело еще. На запах крови пришло…

Из темного коридора, откуда мы пришли, на нас надвигалась огромная, уродливая, лобастая морда огромной твари – глазки маленькие и вылупленные, вместо носа нарост, похожий на обрубленный хобот, бровей нет, вместо рта – зубастая щель под «носом» без намека на губы.

По бокам морды бугрились мышцами кошмарные руки, перевитые толстыми венами. И – всё. Башка, путешествующая на руках, из пасти которой свешивается вниз окровавленная рука киба-часового, которого я завалил в коридоре. Остальное тело чудовища, возможно, болталось где-то позади монстра, но для того, чтобы шустро двигаться вперед, ему явно хватало рук.

Некогда я слышал легенду о «головоруке», биологической машине убийства, обитающей где-то в подземельях ЧАЭС. Типа, если встретил эту тварь, считай, это последнее, что ты видел в жизни. Мол, от нее еще никто не уходил. Но, с другой стороны, кто-то же должен был от нее уйти, чтоб рассказать о ее существовании?

Кстати, удивительно, как это чудовище, отдаленно похожее на человека, протиснулось в коридор, явно узкий для него. Тем не менее протиснулось и сейчас явно готовилось разнообразить свой скудный рацион. Причем, судя по тому, как оно рванулось к нам, трупы кибов его уже не интересовали. Невкусные они, наверно. Конечно, на безрыбье и киб обед, но, понятное дело, свежие сталкеры – это совсем другое…

Стрелять мои товарищи начали одновременно, я тоже к ним присоединился через мгновение, подхватив с пола чей-то «Вал», лишенный ремня.

Но толку от этой стрельбы было немного.

Головорук наклонил башку, сберегая глаза и принимая лбом свинцовый ливень. Понятное дело, для него такой опыт, видимо, не первый, с таким-то лобешником, на котором крупной, неровной сеткой бугрились страшные шрамы. Толстенная лобная кость, помноженная на ускоренную регенерацию, на выходе дает страшную машину для убийства, явно искусственно созданную в какой-нибудь из секретных военных лабораторий, которых в Зоне не меньше, чем кротовьих нор. И сейчас этот гигант просто ждал, когда у нас опустеют магазины, чтобы броситься вперед и без проблем набить себе брюхо свежим человеческим мясом.

Поэтому я не стал дожидаться, пока кончатся патроны, бросил автомат (эх, жаль, что у него ремня не было, но мне сейчас нужны были свободные руки) и ринулся к большому столу, на котором были разложены два разобранных автомата и десятка два гранат без запалов, среди которых затесался совершенно неопасный с виду картонный цилиндр – советская ручная дымовая граната РДГ-2Ч, предназначенная для имитации возгорания боевой техники, либо для создания дымовой завесы при отступлении. Как раз то, что нам сейчас было просто необходимо.