– Возьми это с собой, мой друг, это лекарство. И если тебе понадобится где-то переночевать – ты знаешь, где нас найти.

– Спасибо, Курт.

Небо почти прояснилось, последние редкие облачка быстро скользили по синеве, а перед нами расстилался бесконечный залив Уотергейт. Мы шли прямо вдоль пляжа, слишком хрупкие сегодня, чтобы одолевать подъемы и спуски скалистого берега. За полоской ресторанов и кафе к воде уходил широкий песчаный берег, нетронутый и совершенно пустой. Нам встретился всего один человек – пожилой мужчина с парой спаниелей. Он остановился, чтобы поболтать.

– Вы идете по береговой тропе?

– Да, как минимум до Лендс-Энда.

– Я всегда хотел по ней пройти… Просто идти и идти день за днем.

– Сделайте это. Просто соберите рюкзак и отправляйтесь в путь прямо сейчас. Неизвестно, какой длины у кого будет фетч – тут все зависит от ветра.

Мы пошли дальше между скалами и морской пеной, и постепенно мужчина и его собаки превратились в точки далеко позади. Вода прибывала, и высокие волны, казалось, растягивают вертикальный горизонт, заворачивая нас в пространство между сушей и морем. Запертые, но освобожденные, на краю, но часть всего остального. Наш фетч еще продолжался, наша сила росла.

Ближе к острову Закриз скалы посинели от тысяч мидий. Мы набрали полную кастрюльку и сварили их, выковыривая толстые тельца из раковин перочинным ножом. Иногда мимо кто-то проходил, но мы понемногу превращались из участников происходящего в наблюдателей. В сыром воздухе каркали вороны; их беспокойные крики эхом отражались от каменных стен. Наш мир менялся по мере того, как путешествие вело нас все дальше между морем, небом и камнем. Мы становились едины с тем диким краем, где обитали, и соленая тропа, по которой мы шли, преображала наш фетч.

Расположившись на ночлег у форта Тревелг – впереди огни Ньюки, позади темнота Уотергейта, – мы были совершенно беззащитны перед Атлантическим океаном. Ветер усилился, а затем полил дождь стеной. Мы надели на себя всю свою одежду, накрыли спальники дождевиками и проспали двенадцать часов кряду, не просыпаясь.

После дикой местности длинный прибрежный город Ньюки оказался для нас настоящим шоком, но в то же время увидеть его было странным образом приятно. Застройка начинается от Порта и тянется до самой реки Ганнел, облепляя уходящие в море мысы, между которыми примостились песчаные пляжи – здесь чуть ли не лучшее место для сёрфинга во всей стране. Ньюки прославился как мекка сёрферов в 1960-е, когда культура сёрфинга стремительно набирала обороты, но сегодня его лучшие годы остались позади, и он производит несколько неряшливое впечатление. Теперь здесь популярное место для всё более масштабных мальчишников и девичников – нарядная и шумная молодежь слоняется по барам и ресторанам, оставляя за собой пустые бутылки и лужицы рвоты. Это отталкивает и местных жителей, и отдыхающих с детьми, и сёрферов – всю ту клиентуру, которую владельцы заведений хотели бы привлекать. Но чтобы пережить зимнее время, пабам и ресторанам нужны доходы от молодежных вечеринок. Из-за этого противоречия город оказался в неудобном и безвыходном положении. От его славного прошлого осталась только горстка сёрферских магазинчиков, и он с надеждой смотрит в будущее.

Мы так долго пробыли вдали от людей, что у нас сильно упал уровень терпимости, но на какое-то – недолгое – время было приятно вновь почувствовать себя частью человечества. Кроме того, здесь было хорошее место, чтобы переждать дождь, принесенный шквальным западным ветром. Я поплотнее затянула капюшон непромокаемой куртки и присмотрелась к Ньюки через получившуюся трубу.

Очень скоро стало очевидно, что кроме отдыхающих, которых в сентябре в городе еще много, у Ньюки есть и другая сторона – теневая, которую туристы игнорировали. Невидимые жители. Бездомные обитатели города, которых на центральных улицах было куда больше, чем в Гластонбери. Мокрые тела, скорчившиеся под козырьками и в арках. Это были не профессиональные попрошайки – это были закаленные уличные бомжи. Высокий широкоплечий бывший солдат попросил у нас денег, а когда мы сказали, что денег у нас нет, мы сами бездомные, он без лишних вопросов рассказал нам, где найти столовую для бездомных.

Мот отдал ему несколько монеток и последний шоколадный батончик. Еды и денег у нас почти не осталось, поэтому мы отправились по указанному адресу – переждать дождь и бесплатно съесть тарелку супа. Там оказалась организация Сент-Петрокс, которая помогает одиноким бездомным, по разным причинам не получающим социальную помощь. Я не стала спрашивать, что случается с семейными парами, оставшимися без помощи, – нас в любом случае направили в сторону бесплатной столовой.

По разным статистическим данным, Корнуолл занимает либо второе, либо пятое место по количеству бездомного населения во всей стране, не считая Лондона. Утверждается, что их здесь от сорока до шестидесяти пяти человек или около того. Если это правда, то все бездомные Корнуолла в тот вечер макали хлеб в томатный суп в здании бывшей церкви в Ньюки. Волонтер объяснил нам нестыковку в цифрах: оказалось, что в статистику попадают только люди, обнаруженные на улицах в конкретном районе в заданные часы проведения учета. К тому же, эти люди должны подтвердить, что они бездомные и живут на улице. Причем если они спят или лежат с закрытыми глазами, будить их, чтобы задать вопрос, запрещается.

– И что же, все бездомные действительно спят на улице в конкретном районе в нужное время?

– Конечно же нет, они ночуют где угодно. Есть даже целая компания, которая спит в лесу, но городской совет хочет их выселить, чтобы устроить там зону общественного пользования. На самом деле нам нужны ночлежки, а не аккуратные дорожки в лесу – они только лишают бездомных последних убежищ. Этой зимой город планирует открыть новые приюты – десять коек здесь, десять там – это лучше, чем ничего, но даже близко недостаточно.

– Проблема в том, что люди считают нас всех наркоманами или алкоголиками. От этого им не хочется нам помогать – они думают, что это пустая трата времени.

– Конечно, среди бездомных большая доля наркозависимых. Но по какой бы причине вы не попали на улицу, вы все равно заслуживаете помощи.

* * *

Дождь закончился, и солнце пробивалось сквозь облака рассеянным жидким светом. Мы присели на скамейку на дымящемся тротуаре и стали смотреть на прохожих. Покупатели, отдыхающие, мамочки со школьниками, скейтеры на досках, собачники, бездомный паренек с одеялом на плече. Мы были всеми этими людьми и никем из них. Булочная возле почты распродавала последние оставшиеся пироги по двадцать пять пенсов. Мот скупил, сколько смог, по одному раздал бездомным, сидевшим на своих тряпках, а остальное сберег для нас.

На пляже Фистрал волны с грохотом разбивались о берег, а к воде уже мчались морские танцоры в гидрокостюмах. Улица позади нас была заполнена светловолосыми загорелыми юношами в старых фургонах, не сводивших глаз с моря в ожидании подходящей волны. Мы прошли мимо, перейдя устье реки Ганнел по деревянному пешеходному мостику перед самым приливом. Затем мы отправились дальше, к открытым скалам и месту нашей сегодняшней ночевки.