* * *

Утром мы собирали палатку, когда к нам решительно подошла группа пожилых людей. Все они были одеты в спортивные шорты с множеством карманов.

– Приготовься, сейчас нас будут отчитывать за то, что мы ночевали где не положено, – Мот моментально принял выражение лица «бабушкин любимчик», а я сделала вид, что в упор не замечаю наших гостей.

– Где береговая тропа? – краснолицый, запыхавшийся мужчина не спрашивал, а требовал ответа.

– Вы на ней стоите.

– Нет, не может быть. Береговая тропа, на берегу. Мы собираемся дойти до Тинтейджела.

– Это она и есть. Она называется береговой, но идет не вдоль воды, а по скалам.

– А что, по пути будут еще такие холмы, как этот?

– Шесть или семь штук, не помню, я сбился со счета.

– В таком случае можно забыть об этом. Поворачиваем обратно. – Они развернулись и зашагали прочь, топая и ворча: – Горная это тропа, а никакая не береговая, так ее и надо было называть.

* * *

Порт-Айзек когда-то был рыбацкой деревней. Владельцы последних местных лодок скажут вам, что он и сегодня ею остается. Но тысячи посетителей приезжают сюда на автобусах и машинах вовсе не ради рыбной ловли: всем известно, что это деревня, где живет Док Мартин[16]. Мы пробирались по узким переполненным улочкам, протискиваясь мимо людей, пытавшихся сфотографироваться с домом Дока. Не то уиппет, не то грейхаунд несся сквозь толпу, выбивая у людей из рук телефоны и мороженое.

– Саймон, эй, Саймон! Держите собаку!

Мот схватил пса за ошейник и держал, пока к нам пробиралась уже знакомая парочка с пирогами.

– Так и знали, так и знали, что это вы! Мы знали.

– Кто?

– Раскусили вас! Отозвались на свое имя, прокололись, а?

– Только потому, что меня так уже называли раньше.

– Ясное дело, называли, например родная мама.

– Слушайте, хватит уже. Кто такой Саймон?

– Саймон Армитидж.

– Кто блин такой этот Саймон Армитидж? Мы про него слышим еще с Комб-Мартина, но понятия не имеем, кто это.

– Да вы настоящий артист! Ну ладно, скрывайтесь и дальше, но мы вас выведем на чистую воду! Не забывайте, что мы идем с вами одним маршрутом.

Мот передал им собаку, и мы с трудом выбрались из толпы. Поднявшись по холму, мы оказались прямо над городком, и здесь нас уже поджидала компания нарядных пожилых дам.

– Саймон, Саймон, можно вас сфотографировать у дома Дока Мартина? Двух зайцев одним выстрелом, вот везение!

– Нет.

– Ах Саймон, как похоже вы изображаете Дока! Удачи вам на тропе!

Я побежала за Мотом, который резко припустил вперед и не оборачивался, пока не сбилась с ног и не попросила его остановиться.

– Чего ты так разозлился-то?

– Не знаю, я просто хочу уже выяснить, кто такой этот Саймон. Он ведь может оказаться кем угодно!

* * *

Под неумолкающий шум моря мы раз за разом взбирались вверх и спускались вниз между камнями и дроком. Постоянная боль и голод постепенно смягчились, уступив место усталости и жажде, а затем их и вовсе вытеснил ритм прибоя. Ветры спорили с водой, чайки вели нас вперед, и внезапно все наши потребности куда-то исчезали.

В деревушке Порт-Куин раньше жили рыбаки, но теперь она выглядит горсткой потерянных летних домиков. Говорят, рыбаки перебрались в Канаду в погоне за лучшим уловом, побросав свои ловушки для омаров валяться садовыми украшениями. Побережье у нас за спиной продолжало отмечать пройденные мили, но берег перед нами становился все короче: мы неумолимо приближались к очередному углу полуострова, к очередному повороту на юг.

Пока мы спускались с мыса Ком, солнце понемногу клонилось к горизонту, окрашивая крошечные острова вдоль берега мягким сентябрьским светом. Пустельга, висевшая в небе бесконечно долго, бесшумно приземлилась на ограду перед нами; вечернее солнце играло красно-коричневыми красками ее оперения. Мы остановились, не желая беспокоить птицу, и она, будто почувствовав наше замешательство, взлетела в воздух, описала круг и села на камень позади нас. Мы продолжили свой путь. На краю пашни можно было бы заночевать, но, опасаясь порвать дно палатки жнивьем, мы шли дальше, пока на закате не оказались на скале Рампс.

Когда-то здесь был древний форт, обращенный в сторону крепости Тинтейджел и Атлантического океана. Если бы король Артур существовал, он бы ни за что не стал строить свой замок к западу отсюда, среди пирожков и лавчонок с сувенирами. Нет, он поставил бы его прямо здесь, откуда со всех сторон прекрасно видно приближающихся врагов. В тайнике забытых легенд. Мы спрятали палатку за поросшим травой старым земляным валом, где теперь жили сотни кроликов, и поднялись на скалу Рампс, чтобы полюбоваться, как солнце исчезнет за горизонтом, оставив после себя такие глубокие цвета, у которых нет даже названия.

В темноте мы доели последнюю пачку макарон. Вода у нас еще оставалась, но еда кончилась. Я подумала о возможности поймать кролика. Ничего нового в этом не было бы: в детстве я с папой стреляла кроликов сотнями, потому что иначе они могли уничтожить годовой урожай кукурузы за неделю. Мы набивали ими морозилку, продавали их в мясные лавки, готовили рагу, шашлыки, паштеты, супы, пироги, бутерброды, пока всех не начинало тошнить от крольчатины. Я лежала в темноте, раздумывая, не смастерить ли ловушку, но у меня не было на это сил, и к тому же у нас не хватило бы газа, чтобы приготовить кролика. Ночью меня разбудил шум, с которым кролики рвали и жевали траву. Чавканье стояло такое громкое, что рагу, вероятно, вышло бы огромным.

В розовом предрассветном сумраке оказалось, что кроличьи норы буквально окружают нас. Вокруг палатки было полно свежего помета, а выглянув наружу, я увидела буквально в метре от себя десятки жирных кроликов. Я могла бы просто протянуть руку и схватить одного из них, но вместо этого мы лишь вскипятили воды для чая. В кармане Мот нашел пыльную старую карамельку, и мы поделили ее пополам.

Уходя, мы обернулись посмотреть на скалу Рампс и увидели, что выступ, на котором мы переночевали, навис над громадной зияющей пещерой. Прежние оползни обнажили ходы, проложенные кроликами в холме, и теперь они обрывались в воздухе, уходя в никуда. Сколько кроликов уже погибло во время оползней, а сколько еще их смоет в воду? Или же клокочущее под норками море наконец подтолкнет их перебраться куда-то побезопаснее?

Обойдя мыс по периметру, мы прошли мимо памятника павшим. Я слишком устала, чтобы достать очки и прочесть посвящение целиком, поэтому так и не узнала, был ли памятник поставлен павшим в бою, упавшим со скалы или павшим людям вроде нас, которые потеряли свое место в обществе, надежду, привычную жизнь.