из‐под Тулы на Орел, где нужно капитально закрепиться, и только с наступлением весны 1942 года возобновить наступление. Наше отступление объясняется еще и тем, что из 16 000 человек у нас осталось 2000, а 14 000 убито и ранено. С такими силами воевать против 20 000 русской армии нет никакого расчета. К тому же у нас нет бензина и продовольствия».

Моральное состояние немецких солдат подавленное. Солдаты начинают роптать на командование и высказывать свои мнения о скорой гибели Германии, говоря:

«Америка объявила войну Германии, теперь нам всем капут, хотя бы быстрее добраться до Берлина».

Один солдат на вопрос источника, где вы будете на Рождество, ответил:

«Чтобы взять Тулу, надо иметь большие силы, а у нас они уже иссякли, многих солдат наших побито. Тула и Ленинград были окружены, сейчас нас отогнали».

Среди населения Ясной Поляны немцы распространяют слухи, что они решили отступать до Орла, а в Орле будут драться.

В дер. Татьево немцами из жителей этой деревни была организована истребительная группа, вооруженная автоматами. Возглавлял эту группу дезертир из Красной армии, бывш. заключенный – Николаев Алексей, 1920 г.р., который имел тесную связь с немецким командованием.

Эта группа неоднократно обстреливала разведчиков Красной армии и партизан. По ее доносу немцами был повешен председатель колхоза Старостин.

Николаев особым отделом 50-й армии арестован и привлечен к уголовной ответственности. На допросе в своей преступной деятельности он признался. Приняты меры к аресту остальных предателей.

НАЧАЛЬНИК ОСОБОГО ОТДЕЛА НКВД ЗАП. ФРОНТА

КОМИССАР ГОСБЕЗОПАСНОСТИ 3 РАНГА

БЕЛЯНОВ

РККА остановила наступление немцев – Москва не пала на кончик нацистского меча. Она сплотила все советские народы и обнажила свой меч. Этим оружием страна погнала отступающего пришельца, пусть даже галсами, но на Запад. Хотя лето 1942 года было тоже жаркое в прямом и переносном смысле.

Горько сознавать, что российское руководство в первой половине 1990‐х годов было озабочено не столько сплочением нации на основе героического и трагического опыта Великой Отечественной войны, сколько идеей развенчания советского государства. Так, в конце 1994 года Президент Б.Н. Ельцин, будучи в Берлине на церемонии вывода последнего контингента российской армии, заявил в присутствии канцлера ФРГ Гельмута Коля, что в минувшей войне не было ни победителей, ни побежденных.

А в день 50‐летия Победы в телевизионном интервью он сказал, что в войне победил народ вне зависимости от государства. При этом Ельцин сослался на пример из русской истории, когда народ «…без всякого там Советского Союза, руководимый, например, Александром Невским, побеждал врагов».

«Железная» логика такого же примитива. Ведь масштабы битвы Александра Невского на Чудском озере и Великой Отечественной войны несоизмеримы. А выдвиженец Ельцина мэр Москвы Г.Х. Попов утверждал, что с Третьим рейхом не было одной войны, а было их целых три. Одну СССР проиграл Германии в самом начале. Вторая война – это Отечественная, когда поднялся весь народ. И, наконец, третья война, это уже 1944‐1945 годы. Ее Попов назвал «экспансией социализма».

Думается, что тяжелейшая борьба с нацистской Германией и ее союзниками с 22 июня 1941 года по май 1945 года стала неотъемлемой частью исторического сознания российского народа как Великая Отечественная война. Поэтому нет никаких оснований для пересмотра этой аксиомы.

Часть V

Из записок о начале войны

Ах, война, что ж ты сделала, подлая:

Стали тихими наши дворы,

Наши мальчики головы подняли,

Повзрослели они до поры…

Булат Окуджава

Из записок Г.В. Андреевского

Когда читаешь Георгия Васильевича Андреевского, то сразу бросается в глаза, что стиль изложения отдает какой‐то понятой новизной. И не случайно – он мой одногодок. Речь живая, яркая, понятная. Подкупает то, что он не академический историк и не профессиональный писатель. У него нет профессиональных штампов и писательской вычурности. Он писал о начале войны с глубоким знанием своего времени и времени родителей и их взрослых современников.

В пятой главе книги «Повседневная жизнь Москвы в Сталинскую эпоху…» под названием «22 июня 1941 года» он пишет искренне и просто, но главное – правдиво:

«Пройдет еще много‐много лет, а мы все будем вспоминать этот день, наверное, самый страшный день в истории нашей Родины – 22 июня 1941 года. В 12 часов 15 минут жизнь в Москве остановилась.

О 22 июня 1941 г.

По радио выступал Молотов. Еще недавно он объявлял о начале войны с белофиннами. И вот теперь снова:

«Граждане, гражданки Советского Союза…»

Застывшие у репродукторов и громкоговорителей, в домах и на улицах, граждане и гражданки поняли: сегодня началась война, и война пострашней той, начавшейся в 1939‐м. Люди услышали о вероломном нападении на нашу страну фашистской Германии. На улице Горького в толпе, стоящей под рупором громкоговорителя, мальчик лет 7 спрашивает маму:

– Мама, а что такое велоромный?

– Отстань, не знаю, – отвечает напуганная мать.

К мальчику наклонился мужчина в очках и сказал, разделяя слова:

– Не велоромный, а вероломный, который веру ломает, понял?

– Вот веру‐то сломали, Бог и наказал, – вмешалась старушка.

– Да не ту, мать, веру, – оборвал ее мужик с мешком, – веру не в Бога, а в договор о дружбе с немцами. Вот какую веру!

– Да кто ж ему, ироду, верил? – возмутилась старушка.

Тут заговорили на разные голоса разные люди:

– Нашли, кому верить.

– Ничего, ему гаду, победы не видать. Бог его накажет за его коварство.

– С обмана начал, значит, боится нас.

– Мы в четырнадцатом им войну объявили, как порядочные, а они…

– Вот делай после этого добро людям…

– В четырнадцатом они на нас первыми напали.

– Тем более.

Много в тот день было передумано и сказано, но главным было то, что обвалились надежды, рухнули планы, разверзлась пропасть между сегодня и вчера. Да, еще вчера «Правда» в рубрике «В последний час» сообщала о бомбардировках Бенгази, а сегодня уже бомбят нас!

При чем тут Бенгази, где то Бенгази?.. Ждали «Вечерку», «Вечерка» не вышла. На следующее утро вышла «Правда». В ней выступление Молотова. Его читали, не веря ушам. Последние слова: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами» немного успокаивали. Сколько войн пережили, авось, и эту переживем.

А жизнь на улицах Москвы продолжалась и 22 июня. На Пушкинской улице цвели белые лилии, яркие тюльпаны и пионы, люди несли свежую сирень. У касс кинотеатров стояли очереди. В парке имени Горького гуляла молодежь. Заканчивалось последнее воскресенье «мирной передышки» нашей страны.