За Паневежисом, в лесу, были наши беженцы. Лес кишел людьми и вещами. Женщины, дети, сундуки, корзины… Мы на опушке заняли оборону. Минут через сорок появились немецкие танкетки, начался бой. Бой был очень тяжелый, продолжительный. Продержались мы часа три‐четыре. Немцы лес бомбили. Сто самолетов за шесть вылетов разбомбили все. Валялись убитые дети, старики, чего там только не было! Мы прикрывали отступление. Много строителей осталось. Они сдавались в плен. Мы с боями отступали до Москвы.

В районе Великих Лук, на реке Дрисса, был сильный бой. Из города все убежали. Я зашел в банк. Мелочи на полу было насыпано по щиколотку. Валялись и бумажные деньги – тридцатки, полсотни, полно облигаций. Пачку тридцаток (три тысячи) я положил себе в задний карман брюк.

Здесь я позволю продолжить историю, которая произошла с исполняющим обязанности заместителя управляющего Литовской республиканской конторой Госбанка СССР Василием Александровичем Ушаковым. 23 июня 1941 года, в два часа ночи, из Паневежиса отошел последний поезд на Москву. Василий Александрович вывез с этим поездом более 93 миллионов рублей, а должен был вывезти, как подсчитали в Москве, 175. За это Ушаков был арестован и Военной коллегией Верховного суда СССР приговорен к расстрелу.

Вскоре мы опять попали в окружение. Шли двенадцать километров по болотам. Противогазы бросили. В сумках от них несли еду. Немцы боялись забираться в болото. Они кричали: «Рус, сдавайся!» Поставили вокруг репродукторы. Говорили: «Что вы сопротивляетесь? Вы в окружении. России конец, сопротивление бесполезно!»

Над нами летали «фоке‐вульфы‐189». Они имели два фюзеляжа, бронированный низ, зенитки их не брали. С самолетов немцы кричали: «Рус, сдавайся!» Мы в них стреляли, а они на нас сбрасывали листовки…

Однажды разведка сообщила, что рядом немцы. Командир дивизии вызвал меня в штаб и сказал: «Тебя вызывает полковник Озеров»… Так вот, прихожу к Озерову, а он говорит: «Иди, отбери людей, человека четыре, разведай, что в селе, посмотри передвижение войск».

Я людей отобрал. Пошли. Легли у дороги. Смотрим – мотоциклисты. Это значит – боевой дозор. Мы заняли удобное место и стали наблюдать. За мотоциклистами шло боевое охранение, а за ним – механизированная дивизия. Шла она четыре часа. И все время одна техника: мотоциклы, грузовики, танки, самоходки. Это произвело на нас сильное впечатление. Был среди нас Николай Широков. Он смотрел, смотрел, а потом сказал: «Я в село с вами не пойду» – и бросил винтовку штыком в землю, гимнастерку разорвал. «Если кто со мной, пошли» – и повернулся.

Я говорю: «Красноармеец Широков, назад!» – а он отвечает: «Пошел ты на х!..» Тогда я ему говорю: «Буду стрелять!» – а он: «Не посмеешь!» и пошел. Отошел метров сто. Другой парень, Колобов, спрашивает: «Что делать?» Я ему говорю: «Стреляй!» Колобов положил винтовку на пень. В это время Широков повернулся, погрозил кулаком и пошел дальше. Колобов выстрелил ему в затылок. Широков покачнулся и упал. Забрали мы у него документы, медальон и в удрученном настроении пошли обратно…

Как‐то отступая, подошли к селу. Узнали, что в нем немцы. Часа в четыре утра мы по нему ударили. Немцы прыгали из окон. Мы разгромили их штаб, захватили документы, связь. Чуть, правда, своих не постреляли, так как они оделись в немецкую форму, только погоны сорвали. Своя‐то форма за время отступления сопрела…

В одной деревне старик сказал нам: «Пошли отсюда, продажные твари, вы бежите, а мы должны вас кормить!» Вышли мы из окружения в районе Осташкова…»

Конечно, ни москвичи, ни граждане глубинки всего этого не знали. Советские СМИ, естественно, об этих черных днях ничего подобного не писали. По определению нельзя было показывать гражданам Советской России свою неподготовленность к войне. А ее ведь ждали, готовясь, если враг нападет, побеждать на его территории. Правда, страна быстро собиралась с мыслями. Уже 30 июня образовался Государственный Комитет Обороны (ГКО) во главе со Сталиным. В него вошли Молотов (заместитель), Ворошилов, Маленков и Берия. С 17 июля была введена карточная система распределения основных продовольственных и промышленных товаров.

И только в 97 магазинах торговля шла по коммерческим ценам…

Из записок М.И. Мельтюхова

Михаил Иванович Мельтюхов – российский историк, доктор исторических наук, автор ряда работ по превентивной войне Германии против СССР. В исследовании «Военная Литература» он глубоко освятил начальный период войны. В частности, он поднял мозаично только некоторые документальные материалы деятельности военной контрразведки за период с 22 июня по 9 июля 1941 года. Конечно, эти документы не дают связной картины событий и требуют критического отношения, но при этом являются необходимой частью всестороннего осмысления причин трагедии летних месяцев 1941 года.

В начале войны военную контрразведку представляло 3‐е Управление НКО СССР, которое 17 июля 1941 года согласно постановлению Государственного Комитета Обороны (ГКО) вновь было переформировано в Управление Особых отделов НКВД СССР. Вот несколько спецсообщений 3‐го Управления НКО:

25 июня 1941 г.

Настроение в штабе округа ПриОВО (Прибалтийского Особого военного округа – Прим. Авт.) нервозное, со стороны ряда руководящих работников проявляется неуверенность за создавшееся положение.

По состоянию на 24 июня с.г. от каждого полка авиации ПрибОВО в среднем осталось 10–20 самолетов. Во всей 7‐й авиадивизии имеется около 60 самолетов, моторесурсы частей СБ в среднем ниже 50%, боевых припасов авиации хватит на 1‐2 суток – только до 26 июня.

По обещанному наряду подвозка боеприпасов авиации из Эстонии не обеспечивается из‐за отсутствия транспорта. В связи с отходом частей недостает аэродромов, так как аэродромы в основном строились в юго‐западных местах Литовской и Латвийской республик с расчетом наступления.

Настоящего руководства частями ВВС заместителем командующего ВВС генерал‐майором авиации Андреевым и заместителем начальника штаба полковником Рассказовым не обеспечивается из‐за отсутствия связи с некоторыми частями и командным пунктом фронта…

Самолеты сидят на своих аэродромах, в результате большие потери на земле из‐за неорганизации выхода из‐под удара противника.

26 июня 1941 г.

Начальник 3‐го отдела Одесской военно‐морской базы тов. Морозов сообщил, что 25 июня в 9 час. 25 мин. звено самолетов СБ 70‐й авиаэскадрильи под командой командира эскадрильи майора Краснодарского, получив разрешение ПВО гор. Могилева о вылете, поднялось в воздух со своего аэродрома на выполнение боевого задания.

После первого разворота звено было обстреляно батальоном зенитной артиллерии, а затем атаковано истребителями ВВС ОдВО. В результате обстрела и атаки самолеты 1 и 2, пилотируемые летчиками Крамцовым и Земцовым, имея пробоины, сели на своем аэродроме.

Самолет, пилотируемый командиром звена Ануфриевым, загорелся в воздухе. При посадке взорвались бомбы. Экипаж погиб.

В 9 час.