Но в этот день секретарша Палыча, Катерина, заглянув в егокабинет с чашкой кофе, которую он просил принести две минуты назад, увидела егоброви в редчайшем, просто удивительном положении.

Они обе опустились книзу домиком и представляли собойпрямо-таки жалкое зрелище. Катерина очень испугалась и задом вылетела изкабинета, расплескивая кофе, но уже в дверях расслышала короткий и совершеннорастерянный ответ шефа на чье-то распоряжение, отданное в трубку того самого«личного» телефона.

– Конечно, Теймураз Аполлонович. Вы знаете, ваше слово дляменя – закон.

Это было действительно так, потому что именно ТеймуразАполлонович Нодия был настоящим, реальным хозяином канала ПТЦ. Конечно, об этомникто, или почти никто, кроме Павла Павловича и нескольких серьезных юристов,не имел ни малейшего представления, но тем не менее именно старый флибустьерНодия заправлял наиболее серьезными процессами, происходящими на главномгородском телеканале. Именно он решал, какие события считать первостепенными, акакие – нет, какие крупные городские компании и каких политиков считатьобразцом честного бизнеса или светочем прогресса, а кого объявлять до мозгакостей прогнившими, коррумпированными, связанными с криминальнымиструктурами... В общем, именно Теймураз Аполлонович определял политику канала.

И среди тех немногих людей, кто об этом коечто знал, былаАлена Багун. Она, основная ведущая, лицо канала, не могла хотя бы отчасти небыть посвящена в закулисные пружины политики телеканала. На этом знании была взначительной мере основана ее уверенность в себе при столкновении с Каморным:при всей своей нахрапистости, наглости, ловкости и удачливости Александр взакулисные игры посвящен не был и не знал, что ему не позволят глубоко копать вделе, где прозвучало название «Городская Нефтяная Компания».

После разговора с Теймуразом Аполлоновичем Строгов нажалкнопку переговорника и скомандовал:

– Катя, срочно ко мне Каморного.

Каморного нашли в монтажной. Узнав, что его срочно вызываетдиректор, Александр встрепенулся, встряхнулся, как большая собака послекупания, и мысленно принял боевую стойку: он решил, что Строгова накачала АленаБагун и Палыч хочет устроить ему выволочку, а тут-то он и вывалит на него своисенсационные материалы... Каморный и вообще-то обожал волнующую обстановкускандала, а сейчас тем более чувствовал себя во всеоружии и надеялся выйти изкабинета директора победителем, хозяином собственной постоянной передачи, аможет, и не одной. И эту стерву Багун тогда можно будет как-нибудь прижучить ивообще выгнать с канала!

Войдя в кабинет Строгова, он увидел, что правая бровьдиректора высоко поднята, однако это дурное предзнаменование нисколько его неиспугало.

– Пал Палыч, вы хотели меня видеть?

– Да, Каморный. Объясните, что там у вас за самостоятельноерасследование. Что еще за войну в нефтяном бизнесе вы раскопали?

– Вы же знаете, Пал Палыч, прошла серия заказных убийств.Убиты Крутицкий, Бураго...

– То, что эти убийства заказные, – исключительно ваши домыслы.Где вы слышали о таких заказных убийствах – то штанга на голову упадет, тосумасшедшая тетка-камикадзе...

– Это не мои домыслы, Пал Палыч, – прервал Каморныйдиректора, из последних сил сохраняя лояльный, сдержанный тон, но внутриначиная закипать, – я располагаю неопровержимыми документальнымиматериалами, подтверждающими причастность к убийству Бураго нового руководителяГНК...

Если бы Каморный внимательнее наблюдал за своимсобеседником, то почувствовал бы, что перегибает палку: Строгов заметно побледнел,руки его непроизвольно напряглись, едва не сломав дорогую паркеровскую ручку.Но Каморный, как это свойственно самовлюбленным, эгоистическим натурам, видел ислышал только самого себя – в данный момент, момент, как он считал, когданастало время проявить жесткость. Поэтому сигнал опасности прошел мимо еговнимания.

– Что это за документальные материалы? – спросилСтрогов необычно тихим голосом.

Слова репортера взволновали и испугали его, он представил,как разъярится Теймураз Аполлонович, если его же собственный телеканал позволитсебе недвусмысленное и, хуже того, документально подтвержденное обвинение вадрес Городской Нефтяной...

Ладони Строгова вспотели от страха: он хорошо знал Теймуразаи не сомневался, что расправа может быть достаточно крутой.

– Что это за документальные материалы? – повторил ПавелПавлович с изрядной долей металла в голосе. – Немедленно предоставь егомне!

Каморный наконец почувствовал, что ступил на опасную почвуи, хоть и не понимал, с чего это, собственно, директор нынче так разъярился,пошел на попятную:

– Пал Палыч, материалы еще не совсем готовы... с ниминадо еще немного поработать. Буквально два-три дня – и можно будет давать вэфир...

– В эфир?! – заорал директор. – Да ты у меня ссегодняшнего дня забудешь такое словосочетание – прямой эфир! Все материалы –только через меня! – И тут же, яростно ударив по клавише интеркома, онрявкнул в переговорное устройство: – Екатерина, немедленно напечатайте приказпо каналу, сегодняшним числом. Все материалы Александра Каморного пропускатьчерез монтажную и лично мне на просмотр. Выход в прямой эфир для журналистаКаморного запретить впредь до особого распоряжения. Дата, подпись. Все. –Подняв глаза на Каморного, Павел Павлович сказал уже спокойнее: – Понял? Все! Ятебя больше на задерживаю.

Каморный вышел из кабинета директора, еле передвигая ноги.Катерина смотрела на него с любопытством: она совершенно не сочувствовалаАлександру – эгоистичного, беспринципного и безжалостного репортера на каналеникто особенно не любил, но ей было интересно, чем этот ловкий карьерист так неугодил директору. Лишиться права на прямой эфир – что может быть хуже длярепортера? За что же он впал в такую немилость?

«За что? – думал Каморный. – Что могло такразозлить этого паразита? Алена, стерва, наверняка его настроила против меня...Но почему он так разъярился? Лишить меня прямого эфира! Меня! Да без меня весьего поганый канал гроша ломаного не стоит!»

Дойдя до своей комнаты, Каморный плюхнулся в кресло и тупоуставился в стену, размышляя, где же он допустил промах. Уйти сейчас с канала –глупо. Разумеется, его возьмут с распростертыми объятиями куда угодно, но ПТЦ –наиболее значительный канал в городе, наиболее успешно развивающийся, а самоеглавное – им дают сейчас вещание на Москву; Москва – это настоящая карьера,настоящая известность, настоящие деньги... Что делать? Что же делать?

Эти безрадостные размышления прервал его помощник, СлаваБахтеев:

– Саша, на «Черной Речке» взрыв, несколько человек погибло!Только что на милицейской волне сообщение перехватили!

Каморный вскочил: все его раздумья отошли на задний план, внем проснулся профессиональный репортер.