Это же очень серьезно — Интернет.

Это лишь кажется — ну, что там, нажал на кнопку «выйти», и все. Мир превратился в огромную деревню, где все обо всех если не знали все, то догадывались. А относительная анонимность позволяла не отвечать за свои слова. И оказалось, что это очень просто — начать травить кого-то в Интернете. В социальных сетях, в различных «Инстаграмах» и «Твиттерах» очень просто манипулировать массой людей. Для написания одной из своих книг Назаров несколько раз проводил такой эксперимент: брал фото известного человека, но обязательно уже умершего, и рядом писал якобы сказанные им слова, нелицеприятные для определенной группы людей. И юзеры яростно набрасывались на покойника, с проклятиями и пожеланиями гореть в аду, и ни один из них не усомнился в правдивости написанного, ни один не сказал: ребята, это лажа какая-то, не может быть, нужно проверить.

Никто не усомнился и в том, что некая группа людей писала о Вике. И ей пришлось пройти сквозь слои грязи, откровенной клеветы и всеобщей ненависти. На момент заседания суда общественное мнение бурлило, как вулкан, и у судьи, собственно, не было выбора, как и у присяжных. Некто запустил беспроигрышный вариант интернет-убийства, и Вика не смогла этому противостоять. Да и кто бы смог? Клевета в Интернете тем и страшна, что люди отчего-то безоговорочно в нее верят. Собственно, здесь та же примерно история, как и с телевизором — он изрыгает потоки чудовищной лжи, но никому и в голову не приходит усомниться. Ведь не может же некто безликий, стоящий за всеми этими новостями, так лгать, это просто немыслимо. И гораздо проще поверить, чем начать выяснять действительное положение дел.

С Викой произошло то же самое. В чем только ее ни обвиняли, дошло уже до связей с масонами. Особенно старался юзер с ником Морган. У него было несколько клонов, Назаров вычислил их по характерной стилистике и постоянному набору одних и тех же ошибок. Грамотный человек не оставляет такого следа, как тот, кто ленился в школе. Какую бы личину ни нацепил на себя человек, который преследовал Вику, его выдал набор одних и тех же ошибок, и Назаров задумался, сможет ли, например, Павел Олешко вычислить ай-пи этого урода.

Морган, надо же.

Похоже, именно он бросил первый камень, что начал лавину, похоронившую под собой Вику. Назаров уже некогда видел такие ошибки, но эту неожиданную догадку требовалось проверить, хотя он уже внутренне уверен, что прав. Нужно просто позвонить Павлу и попросить его помочь.

Когда-то Назаров считал, что Вика занимается делом пустячным. Ну что это за развлекательная передача с песнями и плясками каких-то неизвестных людей? С исповедями и неожиданными поворотами сюжетов, где вдруг проглядывало двойное дно у всех участников. К чему это — на потеху толпе вываливать внутренности граждан и смотреть, как тают маски. Другое дело — книга, она останется навсегда и, может, через сто лет вдруг ответит на вопросы читателей, если сегодня эту книгу не поняли. Есть книги, которые остались в прошлом, потому что они были написаны для современников. Есть книги, которые сегодня — но завтра будет ли в них нужда? А есть книги, которые завтра. К таким Назаров причислял «1984» Оруэлла. Он впервые прочитал этот роман в тринадцать лет, и книга его напугала. Но потом, позже, вновь обратившись к ней, он вдруг понял: Оруэлл написал ее не для тех, кто жил рядом с ним, а для него, Назарова, живущего сегодня.

Но есть книги, не теряющие актуальность никогда. К таким Назаров причислял детективы и сборники рецептов. Потому что фантастика устаревает, то, что сто лет назад казалось фантастикой, сегодня уже возможно, и нужно изощряться все больше, чтобы фантастика захватывала, а вот Шерлок Холмс, например, вечен, как вечно убийство. И если Каин сейчас горит в аду, то там ему самое место.

И, конечно же, когда Вика утонула в новой работе, Назаров злился. Он смотрел ее программу и понимал, что сделано талантливо — но, боже мой, какая глупость и по сути пошлятина, просто на потеху толпе. Растрачивать себя таким образом, и все еще пялятся, а Вика… Она была на экране сказочно красивой, а ее голос в радиоэфире заставлял сильнее биться сердца слишком многих, чтобы Назаров мог спать спокойно.

А она не понимала, что с ним происходит и почему он злится.

Он ревновал, не веря в то, что она может его любить — она такая, а он длинный, тощий, в нелепых ярких рубашках и майках…

— Я не доверял ей, потому что был не уверен в себе. — Назаров смотрел на фотографии Вики, отфотошопленные неведомым Морганом самым скотским образом. — Мне оказалось легче уехать, чтобы рядом с Анной понять, что же я потерял. Я на Анне женился, чтобы доказать самому себе, что стою Вики, и ей доказать, а она тем временем проходила через все ужасы — одна.

Это очень тяжело — говорить самому себе в лицо неприятную правду, но деваться некуда, рано или поздно нужно было признать, что все так и было. И что он поступил как козел, потребовав от Вики бросить работу и ехать с ним, потребовал в ультимативном порядке, заранее зная, что она откажется. Теперь-то он понимает, каким набитым дураком был тогда, потому что его неверие в себя сломало жизнь Вике. Родители отвергли его, родственники высмеивали с детства, бабушкина любовь излечила эти раны лишь отчасти, но даже по прошествии лет, прожитых в бабушкином доме, он до конца не верил, что его можно вот так любить, и хотел доказательств, поэтому предъявил Вике дурацкий ультиматум: либо ты едешь со мной, либо все кончено.

И все закончилось, потому что Вика ненавидела ультиматумы.

И Анна, которую он встретил на модной парижской тусовке, казалась таким невероятно ценным призом, и уж она-то его любила.

— Никогда себе этого не прощу!

Назаров выключил компьютер и откинулся в кресле. Вся эта история похожа на какую-то грандиозную шахматную партию, и кто-то уже просчитал ходы.

— Евгений Александрович, к вам пришли.

В кабинет вошла высокая стройная девушка. Всего в ней было как будто слишком — рост, худоба, короткий нос, небольшие темные раскосые глаза, лицо сердечком и небольшой рот, яркий макияж, и шея длинная тоже чересчур, и даже прическа этого не скрывает.

— Жень, что происходит?

Ира Ладыжникова никогда не была ему другом, который может приходить без предупреждения, но она дочь босса, и Назаров терпел ее некоторую бесцеремонность. Ира же считала, что люди, которых продвигает ее отец, автоматически становятся ее друзьями.

Но правда была в том, что из-за отца друзей у Иры не было. Но она об этом либо не догадывалась, либо ей было наплевать. Она входила, куда хотела, и разговаривала с теми, с кем хотела, и что по этому поводу думают окружающие, Ира особо не заморачивалась.

— Привет. — Назаров порадовался, что закрыл поисковик. — Что ты имеешь в виду?

— Я Викторию имею в виду. — Ира плюхнулась в кресло для посетителей и достала сигареты. — Жень, почему я последней узнаю о том, что Вика вышла из тюрьмы?

— А сейчас кто тебе сказал, отец?

— Как же, дождешься от него! Сейчас весь Интернет бурлит. — Ира закурила и поискала глазами пепельницу. — Что стряслось?