— Но мы же слышим. — Панфилов кивнул на Павла. — Как же — никому?

— Ну, вот больше и никому, только Лешке.

— Ага, а Панфилов Лерке, и Ровена из меня все вытащит, вот и все твое «никому». — Павел засмеялся. — Женщины!

Во двор вошли Алена с Юрием, и компания оживилась — Юрий принес два больших арбуза.

— А Вика где?

— Куда-то с Роной умотали, с лопатками наперевес. — Павел засмеялся. — Надеюсь, поголовье местных жителей после этого не сократится.

Он не стал говорить ни Ровене, ни Назарову о том, что знает о Виктории, он и не собирался, это осталось между ним и ею, и он считал, что это правильно. Убийство — вещь интимная, а уж месть — тем более. В мире так все и устроено, кто-то хищник, кто-то — добыча. Но иногда добыча вдруг оказывается хищником похлеще того, кто на нее вздумал поохотиться, и Павел считает, что всякий вправе одолеть супостата, если может справиться.

— Нет, ну это невероятно!

Вика и Ровена принесли две большие коробки, в которых что-то пищало.

— Назаров, ты вообще в курсе, что в нашем курятнике вывелись цыплята? — Вика поставила коробку на траву, Ровена тоже опустила свою ношу. — Смотри, еще выводятся.

В коробке Ровены оказалась красноватая курица вместе с гнездом, она беспокойно оглядывалась и, кажется, была готова сбежать, во втором ящике копошились цыплята.

— Эти мокрые еще…

— Вы спятили, не иначе. — Алена осторожно взяла коробку с курицей и унесла в летнюю кухню. — Ей покой нужен… Вот еще цыпленок. Несите сюда остальных.

Они гурьбой потащили коробку в кухню.

— Видимо, сама яиц нанесла и высидела, а никто внимания не обратил со всеми этими проблемами. Жень, ты же яйца не вынимал?

— Нет, забыл.

— Ну, вот вам в хозяйстве прибавление. — Алена зашарила по полкам. — Вот, пшено, надо им насыпать. И водички поставить. Все, ступайте все на улицу, наседка беспокоится.

Лето раскрасило перед кухней яблоки на яблоне-боровинке. Назаров взял Вику за руку, ее лицо оказалось совсем рядом.

— Флоренция у нас в планах остается в любом случае, несмотря на цыплят. Всех цыплят.

— Жить пока будем здесь, а там посмотрим. — Вика обвела взглядом двор. — Георгины цветут, конечно, на совесть.

Мир вокруг них жил своей жизнью, а их мир был похож на спокойную воду в реке, а вода — это путь.