шесть миллионов галлонов топлива. Теперь ему нашлось новое применение – в качестве своего рода плавучей электростанции, при этом с него же заправляется и флотилия катеров. Кто-то из мотористов серьезно заболел, парня эвакуировали в госпиталь и, похоже, надолго. Так что работа моя – пока танкер стоит в порту и пока не уйдет за новым грузом топлива, вероятно, в Манилу. Затем все по новой[123].

– Наконец-то! – воскликнул я. – Я в деле!

Я живо представил себе, как от души потусуюсь с Томми Коллинзом до самого увольнения.

– Ты хорошо подумал? – спросил коммандер. – Дельце-то рискованное. Плавучая цистерна с нефтью в Южно-Китайском море, да в наших краях – то еще местечко.

– Без проблем! У меня там как раз приятель в военной полиции, и он хорошо знает свою работу.

– Не уверен еще, понравится ли тебе жалованье… – покосился на меня мой новый знакомый, ухмыляясь от уха до уха.

– Ну, если по профсоюзным нормам, то все в порядке.

– Да немного побольше, – говорит он мне. – Две тысячи пятьсот долларов в месяц.

Тут я чуть пивом не поперхнулся.

– Две пятьсот?!

Поверить невозможно! На «Дрейк Виктори» я зарабатывал триста.

– Ах да, чуть не забыл. Налогами не облагается, – заявил он все с тем же хитрым выражением. Видать, ему нравилось наблюдать за моей реакцией. – Надбавка за вредность, – объяснил он. – Ты ведь подписываешься сидеть на самой большой бочке с порохом во Вьетнаме целых восемнадцать месяцев.

Я подумал над его словами. Но эдак с минуту, не больше. Затем я умножил две с половиной тысячи долларов на восемнадцать. Сорок пять кусков! По нынешним деньгам это тысяч триста. С такой кучей бабок можно начать жизнь по-новому. Купить, скажем, небольшой ресторанчик…

– Но куда деваться, – добавил он, – не оставлять же без моториста танкер с шестью миллионами галлонов нефти в трюме.

Понятное дело. Одна из наших обязанностей – следить за перегревом генераторов. На большинстве судов их по два, а на танкере серии Т2 – десять, и каждый по 10 тысяч ампер-вольт. Настоящая морская электростанция, как я и сказал.

– Ладно, – сказал он, – найди меня завтра в штабе в «ноль-восемьсот», и мы с ними свяжемся. И сразу перекинем тебя на авиабазу Куинён.

Я рассыпался в благодарностях, попрощался со стариной Бен-Гуром и поскорее отправился домой, чтобы хорошенько выспаться перед утренней встречей. Я был взволнован, обдумывая эту новую возможность остаться во Вьетнаме подольше.

На следующий день, в семь утра, я уже околачивался около пирса. Фрэнк появился несколько минут спустя. Он был уже весь в заботах, разговаривая на ходу с каким-то матросом, но заметил меня и остановился.

– А, Донохью! – воскликнул он. – Отлично! Давай-ка сразу все и решим, а то у меня дел невпроворот. Так, соедините меня по защищенному каналу с Куинёном. Дайте командира отделения береговой охраны.

Радиооператор сказал:

– Так точно, сэр! – И сел за аппарат: – «Моби Дик» вызывает «Мэрримак»! «Мэрримак»?

– Это «Мэрримак», – ответили ему. – Здесь дежурный мичман.

– Соединение установлено, сэр.

Коммандер взял микрофон.

– Мичман? Дайте мне капитана! У меня тут нашелся новый моторист на «Здоровяка». Отправляю его воздухом сегодня.

На том конце линии повисла тишина, затем раздался напряженный голос мичмана:

– «Моби Дик»! Не отправляйте моториста. «Моби Дик»! Повторяю, не отправляйте моториста.

– Какого черта? – спросил коммандер.

– «Чарли» все еще удерживают аэродром, сэр! «Чарли» на ВПП!

Коммандер помолчал, раздраженно двигая челюстью, затем буркнул:

– Принято, «Мэрримак».

Он был зол. Повернувшись ко мне, он сказал:

– Извини, Донохью, сегодня не срастается. Я должен идти.

На самом деле он сделал мне большое одолжение. Отправь он меня туда сегодня, как обещал, я запросто оказался бы в плену у Вьетконга, причем в лучшем случае. И вдвойне хорошо, что я не стал даже пытаться искать способ добраться туда самостоятельно – теперь-то я уже поднабрался ума.

Так что вся эта фантастическая гора бабок, которую я себе навоображал, разлетелась, как большой клуб дыма, словно «чарли» подорвали ее ракетой. С другой стороны, может, сама по себе идея зависнуть на целых полтора года на нефтяном танкере во Вьетнаме была не так уж и хороша?

Глава 28

Австралийцы запирают двери

Одной февральской ночью я засиделся в баре допоздна. Я уже слышал, как австралийские морпехи опускают тяжелые стальные жалюзи, запирая вход в «Каравеллу». Это была массивная штука – она полностью перекрывала двери в здание. Сейчас у нас в Бронксе такие можно увидеть сплошь и рядом, а в те времена это было для меня в диковинку. Понятно, что морпехам не очень-то нравилось открывать эту штуку снова для запоздавших гостей. Я пожелал спокойной ночи Бен-Гуру и рванул к лифту. Еле успел проскочить.

– Ты бы лучше остался тут, приятель, – сказал мне один из морпехов. – Думаю, они бы нашли тебе комнату. Ну или хотя бы просто прикорни в вестибюле на диванчике.

Войска США и Южного Вьетнама еще не полностью вернули контроль над Сайгоном. Там и сям Б-52 сбрасывали пятисотфунтовые бомбы, и «чарли» время от времени предпринимали свои вылазки в разных районах, особенно по ночам.

В тот день как раз разгорелись очередные бои. Выстрелы раздавались по всему городу, и в окрестностях аэродрома Таншоннят. В принципе, все, что от меня требовалось, – это добежать до своего клоповника прямо за углом. И чего я не переехал с этим посольским ваучером в «Каравеллу»? Впрочем, каждый день я ждал, что ситуация изменится и я так или иначе отправлюсь домой, а потом еще эта замануха с работой на танкере… Да, и с другой стороны, я ведь был почти единственным постояльцем у папаши Ньонга, с которым я теперь дружил. Так что пусть уж заработают на мне.

Было уже за полночь. Я решил пройти переулком, пересекающим улицу Тчу-До. Там, как я слышал, где-то прячется уютный кабачок. Вот и проверим.

Не прошел я и десяти ярдов, как заметил какую-то суету слева, у дверей. Мне показалось, кто-то замер и ждет, как в засаде. Разглядел я и оружие. Блеск на кончике ствола ни с чем не спутаешь. Я остановился как вкопанный. Если повернусь и побегу – еще выстрелит в спину! Затем я сообразил, что, судя по высоте ствола, росту в нем точно больше шести футов, а значит, вряд ли это вьетнамец.

Я бросил взгляд вниз и увидел ботинок. Здоровенный, армейского типа. Похоже, это был наш парень, или австралиец, или новозеландец – «киви». Я направился на середину переулка, чтобы он тоже мог четко меня