он жил своей великой мыслью, но осуществления ее должен был ожидать многие годы. Прошла вся молодость, и борода покрылась снегом старости, и только тогда он получил высшее призвание к освобождению народа от рабства египетского, и тогда же с берегов Нила дошла до него радостная весть, что родной ему народ под влиянием Аарона наконец воспрянул духом и готов был принять освободительную миссию двух братьев. Тогда-то и началась описанная выше борьба между представителями угнетенного народа и деспотическим угнетателем, — борьба, в которой такую грозную роль играли внешние бедствия, в быстрой последовательности обрушивавшиеся на страну. Последнее страшное явление более всего навело ужас на суеверных египтян, и приближенные сановники более чем когда-нибудь умоляли фараона отпустить этих презренных рабов. Но слабохарактерный и вместе с тем высокомерный деспот, соглашаясь уступить, в то же время опять переменял свое мнение и дождался того, что страну его постигло новое бедствие, еще более ужасное, чем все предыдущие, и притом такое, которое лично коснулось самого фараона.

Моисей уже предвидел неминуемый конец борьбы и велел всем готовиться к выступлению. Народ должен был запастись всем, что могло понадобиться в пустыне. Жизнь в Египте познакомила израильтян с ремеслами и занятиями этой цивилизованной страны, так что они в культурном отношении стояли гораздо выше, чем простые номады или пастухи, и потому могли сразу основать благоустроенное государство в Палестине. Но рабская жизнь, естественно, не могла способствовать благосостоянию экономическому. В течение долгого времени они были даровыми рабочими, не получавшими никакой платы за свой труд, и поэтому если и были некоторые счастливые исключения людей, сумевших накопить богатства, то масса была крайне бедна. Теперь перед уходом из страны народ должен был, так сказать, сразу взять у египтян плату за свой вековой труд, каждый выпрашивал у знакомых египтян все, что может оказаться необходимым в пустыне, — одежду, украшения, сосуды и тому подобные вещи. С массой собственно египетского народа израильтяне жили в дружественных отношениях, так как почти одинаково несли тяжкую долю рабства, но последние события заставили и высшие классы снисходительнее и добрее относиться к израильтянам, и потому все охотно давали им свои вещи.

Наступила последняя роковая ночь, последняя ночь рабства перед зарей свободы. Память о ней необходимо было увековечить в народном сознании. Народ должен был бодрствовать в эту ночь и совершить торжественный обряд как знамя своего освобождения. Несомненно, израильтяне и прежде имели годичные праздники, совершавшиеся весной. Теперь установлен был новый праздник как знамение великого исторического момента в жизни нарождающегося народа, именно праздник Пасха, и Моисей повелел праздновать ее с такими обрядами и в такой обстановке, которые навсегда запечатлелись бы в народной памяти. Отселе с месяца Авива (Нисана) должен был начинаться новый год, и в четырнадцатый день его должна ежегодно совершаться Пасха. Каждый дом должен совершать ее отдельно, убивать ягненка и есть его с пресным хлебом и горькими травами, так чтобы вместе чувствовалась и сладость свободы и горечь испытанного рабства. Все должны были есть ее наготове к отправлению, стоя с посохами в руках, в сандалиях, с поясами и сумками, есть «с поспешностью», как требовалось особенностями исторического момента освобождения народа. Никто не должен был выходить из дома, а быть наготове по первому знаку собираться под знаменами своих частей для выхода из страны рабства. Страшная торжественность этой ночи и этого обряда усиливалась кровавыми знаками на дверях, дававшими знать, что в эту ночь совершится последняя казнь над деспотической страной.

И казнь совершилась. Заря, засиявшая для израильтян лучами свободы, осветила для египтян то ужасное бедствие, которое разразилось над ними в эту ночь. «И сделался великий вопль во всей земле египетской: ибо не было дома, где не было бы мертвеца»; и в самом дворце фараон оплакивал своего наследника. Ангел смерти поразил всех первенцев египетских «от первенца фараона, сидевшего на престоле своем, до первенца узника, и все первородное из Египта».

Последнего удара не выдержало высокомерие фараона. Узнав о страшном бедствии, постигшем страну и его собственный дом, он еще ночью призвал Моисея и Аарона и с отчаянием сказал им: «Встаньте, выйдите из среды народа моего, — возьмите все и идите, и благословите меня», — как бы сквозь слезы добавил убитый горем фараон. Теперь уже и сами египтяне, пораженные ужасом, торопили израильтян к выходу из страны, иначе, говорили они, «мы все помрем». И народ двинулся в путь, собираясь под знаменами своих старейшин и сосредоточиваясь вокруг главного знамени, где находилась душа всего движения — вождь и освободитель народа Моисей.

XVII. Исход из Египта. Переход через Чермное море

Исходным пунктом движения был Раамсес, один из тех «городов для запаса», которые построены были каторжным трудом израильтян. Почуяв свободу, народ бодро устремился в путь. У него всего еще было вдоволь, он не имел и понятия о тех лишениях и нуждах, которые предстояли ему, и был одушевлен единственной мыслью о той Обетованной земле, что течет молоком и медом, и желал бы, чтобы его прямо вели туда. Это последнее желание, по-видимому, исполнялось, когда после короткого отдыха в сборном стане вожди повели народ прямо на палестинскую дорогу и, пройдя по направлению к востоку около двадцати пяти верст, по линии канала с пресной водой, идущего к одному из горьких озер, остановились станом в Сокхофе или Суккоте — «палатках», где, вероятно, была стоянка какого-нибудь пастушеского племени. Воды было достаточно по всему пути, но многие женщины, наверно, уже отставали, дети истощались и заболевали, скот измучивался и падал, — неизбежное явление в массовом и притом поспешном движении. Кроме того, видимо, робость заползала в души менее отважных мужчин, когда они невольно вспоминали, что перед ними тянется укрепленная сплошная стена, и прежде чем проникнуть за нее в вольную пустыню, им придется встретиться с хорошо вооруженными и дисциплинированными войсками, охранявшими эту укрепленную стену.

На следующий день пришлось остановиться уже в виду фортов Ефама, одной из крепостей этой стены, «на краю пустыни» того же имени. При виде грозных бастионов крепости страх разросся еще больше, и хотя израильтяне находились еще на египетской почве, но между ними послышались уже голоса, выражавшие сожаление, что оставили Египет: лучше было бы рабствовать там, чем умирать в пустыне. Моисей, однако же, знал не только характер своего народа, но также и то, с чем ему приходилось встретиться на пути. Прежде всего он подвергся бы нападению со стороны гарнизонов пограничной египетской укрепленной стены; но если бы ему удалось прорваться через эту стену, то с