– Итнейн...

– Две секунды.

– Сволочи! – крикнул Коффи и попытался разорвать путы. Сирийцы не обратили на него никакого внимания. Катцен пришел в себя, но все еще не мог сообразить, что происходит.

– Вехид!

– Время кончилось, – сказал Хасан. Махмуд почему-то посмотрел на Роджерса. Наступило замешательство, в глазах Махмуда промелькнули отчаяние и ненависть. Губы его задрожали, лезвие надавило на палец.

– Стой! – спокойно произнес Роджерс. Он по-прежнему смотрел в окно, но по его тону Махмуд все понял. – Не делай этого. Я выведу вас на дорогу.

Хасан перевел слова американца, хотя Махмуд и без того понял, о чем идет речь. Сириец убрал нож. Мэри Роуз разрыдалась. Вид у Махмуда был отнюдь не торжествующий.

Хасан опустился на корточки и привязал порезанную руку девушки к стулу.

Махмуд жестом приказал Роджерсу подойти. Генерал медленно приблизился, задержавшись на мгновение возле Мэри Роуз. Молодая женщина рыдала, уронив голову на грудь.

– Я очень-очень горжусь тобой, – произнес Роджерс. Коффи наклонил голову и потерся волосами о щеку Мэри Роуз.

– Мы все тобой гордимся.

Мэри Роуз едва заметно кивнула.

Махмуд сверлил Роджерса взглядом, но генерал не обращал на него внимания.

– Хасан, – сказал Роджерс. – Женщина ранена. Перевяжите ее.

Хасан посмотрел на рану, задумался, потом вытащил платок и осторожно вставил его между кровоточащими пальцами. В ту же секунду Махмуд с диким криком выдернул платок и швырнул его на пол.

Хасан опустил глаза.

– Махмуд сказал, что, если я еще раз выполню твою просьбу, он отрежет руки и мне, и тебе.

– Мне жаль, – пожал плечами Роджерс, – однако ты поступил правильно.

Генерал взглянул на Махмуда. Кажется, пришло время применить третью военную хитрость – неожиданность, – Хасан, – сказал Роджерс, – скажи своему командиру, что мне нужна помощь в замене аккумуляторов.

– Я тебе помогу, – ответил Хасан.

– Ты не сможешь. Это сумеет сделать только один человек. Скажи Махмуду, что мне нужна Девонн – вторая женщина. Скажи, если он хочет добраться до Сирии, ее нужно развязать.

Хасан прочистил горло. Роджерс давно не видел таких растерянных людей.

Курд перевел требования генерала. Глаза Махмуда сузились, а ноздри расширились. Роджерс с наслаждением наблюдал за реакцией террориста.

Махмуд ткнул пальцем в конец фургона, и Хасан кивнул. В следующую секунду Махмуд ударил Роджерса ногой. Хасан перешагнул через рухнувшего офицера и отправился исполнять приказание: вначале отвязал от стула ноги Девонн, потом стянул их вместе и только после этого развязал руки женщины.

Девонн попыталась помочь лежащему на полу генералу, но Хасан рванул ее за волосы и оттащил к аккумуляторному отсеку. Роджерс ухватился руками за стол, подтянул связанные ноги и, словно выполняя упражнение на брусьях, резко выпрямился.

Сейчас он им устроит. Надо только подключить аккумуляторы. Как только РОЦ заработает в полном режиме, спутник «ES-4» начнет транслировать его сигналы непосредственно в Оп-центр. У Пола Худа будет целый набор вариантов: от пассивного наблюдения за происходящим до мгновенного уничтожения РОЦа.

Роджерс стал пробираться к рядовой Девонн и Хасану, чувствуя на себе разъяренный взгляд Махмуда. Это чрезвычайно радовало генерала, ибо свидетельствовало об успехе четвертой и последней военной хитрости: ему удалось посеять семена вражды между вражеским командиром и одним из его подчиненных.

Понедельник, два часа двадцать три минуты дня

Вашингтон, округ Колумбия

Пейджер просигналил в тот момент, когда полковник Врет Август проводил занятия с личным составом отряда «Страйкер». Судя по номеру, его вызывал Боб Херберт. Полковник окинул холодными голубыми глазами застывших за деревянными столами солдат. Военная форма цвета хаки была тщательно отглажена, перед каждым лежал открытый учебник по тактике боя.

Сигнал прервал занятие на том, как в феврале 1936 года японские офицеры попытались установить в стране военную диктатуру.

– Вам поручено командование силами мятежников в Токио, – сказал Август, направляясь к двери. – Когда я вернусь, каждый доложит свой план военного переворота. Подумайте, кого из высших чиновников имеет смысл захватить в качестве заложников. Хондо, до моего возвращения вы остаетесь за старшего.

Радист группы Иши Хондо вскочил и отсалютовал офицеру.

Шагая по темному коридору академии ФБР в Квонтико, штат Виргиния, полковник не думал о том, с чем мог быть связан неожиданный звонок. Август не любил гадать. Его отличали стремление к совершенству и строжайшая самооценка.

Делай с полной отдачей, потом оглянись и посмотри, нельзя ли было выполнить задание еще лучше.

Пожалуй, не стоило намекать на захват заложников, подумал полковник.

Интересно, догадался бы кто-нибудь самостоятельно.

Полковник Август был доволен успехами своей группы.

Он считал, что воинская подготовка должна строиться на простых и доступных принципах. Вставать пораньше и до предела нагружаться физически. Таскать тяжести, лазать по канату и бегать. Отжиматься на кулаках и подтягиваться на одной руке до подбородка. Затем долго плавать и завтракать. После завтрака – марш-бросок с полной выкладкой на четыре мили; первая и третья – бегом. Потом душ, кофе и в классы. Темы занятий самые разные: от военной стратегии до приемов инфильтрации, которые сам полковник изучила «Миста'аравим» – секретном подразделении израильских коммандос, действующих под личиной арабов. Другими словами, к началу теоретических предметов солдаты должны радоваться тому, что им позволили присесть. Мозги между тем должны оставаться свежими. Учебный день заканчивался игрой в бейсбол, баскетбол или волейбол, в зависимости от погоды и настроения группы.

За несколько недель десантники проделали большой путь. Физически он подготовил их к противостоянию любой силовой структуре мира. Психологически парни отходили после гибели подполковника Скуайрза. Август работал в тесном контакте с психологом Оп-центра Лиз Гордон. Она помогала ему вывести людей из душевного кризиса. Лиз делала упор на двух направлениях. Во-первых, бойцы должны осознать объективную истину: задание в России было выполнено успешно, десантники спасли десятки тысяч человеческих жизней. Во-вторых, она доказывала им, что с военной точки зрения потери десанта были в «пределах допустимой нормы».

Официальные формулировки вряд ли могли исцелить психическую травму, но Лиз надеялась, что они помогут снять чувство вины и вернут солдатам уверенность в себе. Пока что ее схема работала. Август отмечал возросшее внимание на занятиях и смех во время отдыха.