В одну из дверей размеренно колотили изнутри, изредка подвывая и храпя. Колотили, видимо, давно, но тюремщикам было абсолютно по барабану. И лишь когда вошёл Ардейн, они встрепенулись, вскочили и встали по струнке.

— Что здесь происходит? — тут же налился кровью начальник тюрьмы.

— Ничего, ваше превосходительство, — отозвался молодой надсмотрщик, косясь на кости, которые незаметно пытались убрать его сослуживцы.

— Как это «ничего», разгильдяи? Кто вам разрешил играть?

— Виноваты, ваше превосходительство. Но у нас всё в порядке. Можете убедиться.

— Жар земной, какой же ты идиот, Балдуин. Повезло же, что сейчас мне не до тебя. А вот когда освобожусь, мало не покажется. Всем мало не покажется! И уймите, наконец, этого придурка!

— Сию минуту, ваше превосходительство. Келади, за мной.

Двое тюремщиков подбежали к камере. Балдуин заскрипел ключом в замочной скважине. С лязгом отперся замок, дверь, противно заскрипев петлями, открылась, стоявший сразу за ней арестант не удержал равновесие и рухнул в коридор. Балдуин от души врезал ему в бок ногой. Великан свернулся улиткой и завыл громче прежнего. Келади тут же, хорошенько размахнувшись, пнул его в спину с другой стороны.

От звериного воя у Краснова внутри всё зашевелилось. Заэттра же была холодна и непроницаема. Двое тюремщиков грамотно и расчётливо избивали арестанта. Тот катался от одного к другому, пытаясь закрыться от ударов руками и ногами. В какое-то мгновение Олег увидел его лицо и обомлел.

Лироден! Тот самый парень, который нёс его на руках из тренировочного зала повстанцев и которого Карари чуть не задушил!

— Заэттра, умоляю, останови это, — прошептал он, чувствуя, как на голове волосы встают дыбом.

— И не подумаю, — последовал ответ.

— Заэттра, я его знаю. Это ученик Меренаки.

— И что с того?

— Он важен для нас.

— Caramba! — прошипела она и тут же крикнула: Хватит! Оставьте его. Засуньте назад в клетку, наденьте цепи и засуньте кляп в рот.

Надсмотрщики растерялись. Лироден скулил, согнувшись в три погибели.

— Вы что, оглохли? — прикрикнул на них Ардейн. — Выполнять!

Тюремщики подхватили арестанта под локти, рывком поставили на ноги. Сквозь залитое кровью лицо тот увидел Олега, узнал, распахнул глаза и уже хотел что-то брякнуть, но не успел. Его затолкали внутрь. Судя по донёсшимся звукам, ещё пару раз ударили, чтоб уж точно усвоил урок, загремели кандалами. Потом всё стихло. Краснов облегчённо выдохнул, Заэттра незаметно расслабила плотно сжатые челюсти.

— Прошу следовать за мной, — глухо, словно в бочку, прогудел начальник тюрьмы.

«Вот ведь козлина, — подумал Краснов.- Ну как может изысканная учтивость сочетаться со средневековой жестокостью? Ума не приложу.»

Проследовали в дальний конец тюремного зала. Остановились около камеры, у которой дежурили двое охранников. Лёгким кивком головы Ардейн велел им отойти. Те повиновались. Отпер замок, открыл дверь.

— Хорошо, — произнесла Заэттра. — Благодарю за службу. А теперь оставьте нас.

— Но как же? Не положено, ваша мудрость, — Ардейн выглядел сбитым с толку. — Из соображений безопасности.

— Я знаю инструкцию, — холодно отрезала она. — Повторяю, оставьте нас и заприте дверь. Олег, заходи.

Позади лязгнул замок. Краснов, войдя, не смог подавить вздох. Потому, что тот, кто сидел на стуле, в холоде, обнажённый по пояс, скованный цепями, с заведёнными за спинку вывернутыми в локтях руками не мог вызвать у порядочного человека ничего, кроме острого сочувствия. Голова пленника бессильно свисала, распущенные волосы грязными и окровавленными лентами скрывали лицо. На теле — следы изощрённых пыток калёным железом, острым лезвием, крюками и бог знает чем ещё. Шрам на шраме, рана на ране, лужа загустевшей крови под стулом.

Заэттра молчала, не сдвинувшись с места. Олег понял, что сейчас должен действовать только он. Вся надежда на маленького лиллипута, который своей макушкой едва доставал арестанту до колена.

— Меренаки… — прочистил он горло, удивившись своему севшему голосу.

Лидер сопротивления не пошевелился. Олег сделал шаг вперёд, потормошил его за колено. Кожа его была холодна, как лёд.

— Ты слышишь меня, друг?

Ни единого движения в ответ.

— Ответь мне, пожалуйста, — тряс лилипут огромное колено.

Заэттра продолжала безмолвствовать. Лишь глаза её расширились от ужаса. Краснов в бессилии обернулся, глянул на неё. Понял мысли и всхлипнул. Скинул кейс с плеч, подпрыгнул и ухватился за сиденье, попытался подтянуться, затряс ножками в воздухе. Осознал, что не сможет подняться и застонал. Но не сдался, подпрыгнул и зацепился за край ещё раз, закричал в попытке закинуть руки дальше, ухватился за тряпку, что была намотана на бёдра, почувствовал под ногами опору. Заэттра…

Встал рядом, между ног. Короткими ручонками убрал волосы с лица. Как же его избили! Живого места нет, одна сплошная кровавая тряпка. Веки посинели, оплыли. Губы лопнули, правая щека разорвана, коренные зубы обнажены. Гематомы и рассечения на скулах, лбу, распухшие от ударов уши, неестественно выпирающие кости.

Прислонился к нему замер. Грудная клетка едва движется, биения сердца почти не слышно. Тук, тук-тук… Тук, тук-тук… Тук… Последний выдох. Тишина. Звенящая, оглушающая.

— Меренаки!!! Боже, нет! Заэттра, он умер! Уумеер!

— Дай руку! Да быстрей же!

Она запрыгнула на сиденье, тут же спихнула Краснова на пол. Тот неловко приземлился, едва не подвернув голеностоп.

— Отойди от него. Не касайся ноги, я сказала.

Завозилась с браслетом, поглядывая на арестанта. Приставила отогнутые треугольником пластины к левой стороне груди. Браслет загорелся, выдал разряд, от которого бездыханное тело выгнулось дугой. Припала к груди, послушала, отодвинулась, выдала второй разряд. Запахло горелым мясом. Краснов в отчаянии заломил руки.

— Давай! Оживай, скотина!

Ещё разряд, короче, но сильнее предыдущих. Великана подбросило, скинуло со стула. Заэттра упала следом, ударилась плечом о каменный пол, застонала от боли, но нашла в себе силы подняться.

— Ну же, сукин сын!

Четвёртый разряд. Заэттра жарила его с упорством обезумевшей амазонки. Все мышцы Меренаки сократились, словно в сильнейшем приступе эпилепсии. Кожа в нескольких местах лопнула. Ещё немного, и начнут ломаться кости. Олег подбежал и оттащил эту фурию в сторону.

— Всё кончено, любимая. Всё кончено. Нам не спасти его.

— Что? Как ты меня назвал?

В этот момент великан хрипло задышал.

— Боже милосердный! Жив! Жиив!!!

— Лекаря сюда! — заорала она, метнувшись к двери.