Платок был весь в крови, его пришлось выбросить. Магнус искал, чем бы перевязать руку, и заметил кусок ткани, висящий над умывальником. Это было истрёпанное до дыр полотенце Плевка.

На ходу заматывая рану, Магнус поспешно поднимался обратно в Спальню. Только бы Джед не нашёл еду! Железный шкаф в отсеке был открыт, но в дальнем углу Магнус с облегчением обнаружил маленький свёрток, обёрнутый холстом и перехваченный толстой резинкой.

Магнус сунул его в карман, и тут на другом конце спящей Спальни послышался скрип. Кто-то открыл дверь. Господин Прибилитц, которого выслеживание нарушителей окончательно лишило сна?

Магнус выглянул из-за занавески в центральный проход – и похолодел от страха.

В центральном проходе Спальни стоял всадник. Длинный чёрный силуэт, укутанный в плащ, от которого валит пар ночной сырости, и из этих клубов пара выглядывают сверкающие сапоги. Он остановился в голубоватом свете ночных ламп и внимательно вглядывался в сумерки. Он что, провёл лошадь по лестнице? Лошадь, кстати, тоже была чёрной и нервно втягивала воздух дрожащими ноздрями. Всадник сжал колени и пустил коня шагом по проходу.

Магнус сразу его узнал: да это же незнакомец из Менга, злодей, о котором он только что читал в «Трёх мушкетёрах»! Послушайте, ну нет, он, должно быть, спит: персонажи не выбираются из книг наружу!

Но тут Магнуса наполнила страшная уверенность, от которой задрожали колени: человек из Менга явился сюда за ним, он ищет именно его.

Всадник медленно ехал по центральному проходу. Перед каждым отсеком он останавливался, отодвигал занавеску двумя пальцами облачённой в перчатку руки и заглядывал внутрь, и в это мгновение под широкими полями шляпы показывался профиль худого, измождённого лица.

Это Магнусу только показалось или перед его бывшим отсеком всадник задержался дольше, чем перед остальными? Словно раздосадованный тем, что не нашёл его, он раздражённо провёл рукой по усам и снова пустил коня.

Магнус в панике наблюдал за его приближением. Куда смотрят Кнёдль и Брецель? Почему не слышат глухого стука копыт по полу – ведь они же всегда вскакивают при малейшем шорохе! Длинная рапира, висящая у всадника на боку, стучит по стенкам отсеков: дзынь! дзынь! Почему никто не просыпается? Неужели ни одна живая душа не придёт ему на помощь?

Плевок! Он последует его примеру.

Магнус вскочил на подоконник, настежь распахнул окно, не обращая внимания на сквозняк, который взметнул болотную занавеску и дал подсказку всаднику. Он выбрался на карниз и, стараясь не смотреть вниз и не слушать бешеный стук сердца, крошечными шажками добрался до спасительной темноты пожарной лестницы, где и затаился.

Он простоял так несколько минут – дрожа и готовясь в любую секунду броситься вверх по винтовой лестнице, если в окне появится его преследователь.

Но никто не появлялся.

Спящий лицей был погружён в непривычную тишину. Туман стелился по земле слоями, которые в морозном свете луны и в самом деле казались зелёными. Откуда взялась эта странная подсветка, Магнус сказать не мог, но каждый предмет вокруг был окутан ею и мерцал почти флюоресцентным свечением. Единственные звуки, достигавшие слуха и напоминавшие позвякивание шпор, были на самом деле стуком его собственных зубов.

Может, ему всё приснилось? Из своего укрытия он никак не мог не заметить человека, выходящего из Спальни, – особенно если бы это был всадник на коне. И всё же, когда он наконец решился заглянуть одним глазком в окно, длинный мрачный проход между отсеками был пуст.

Невероятно! И всадник, и его конь просто бесследно исчезли.

Магнусу частенько доводилось засыпать в самый непредвиденный момент. Наверное, он и на этот раз задремал над книгой, а всё остальное ему приснилось. Только ведь сны не оставляют после себя такого крепкого запаха конюшни, капель крови на полу и следов укуса на руке.

В памяти у Магнуса вдруг всплыли слова Свена Мартенсона:

– В последнее время истории вроде этой можно услышать где угодно… Я раньше тоже не верил, как и ты, Магнус, пока… пока это не произошло со мной самим. Если этому и есть объяснение, то оно должно быть рациональным…

Свен Мартенсон тоже упоминал странное зелёное свечение, предшествующее видениям. Выходит, Магнус стал только что свидетелем одного из тех самых феноменов? Мобильный телефон, который дала ему Мимси Покет, по-прежнему непривычной тяжестью оттягивал карман Магнуса. На секунду он подумал, не воспользоваться ли им, не позвонить ли этой сердитой девчонке, чтобы рассказать ей… рассказать о чём? Как всадник взял и вышел из книги, которую он начал читать, и появился в Гульденбургском лицее? Да она только рассмеётся, и будет совершенно права!

К тому же у него ведь есть важное дело. Обещание, которое он дал самому себе. А такие обещания нарушать нельзя. Магнус натянул толстый свитер госпожи Карлсен, сверху надел тёплую куртку и теперь бежал, сдерживая дрожь, по коридорам лицея.

Всю дорогу он испуганно оглядывался – ждал, что в луче фонарика вот-вот появится всадник, готовый на него наброситься. Но нет, лицей, похоже, мирно спал. Опасаться можно было лишь очередного обхода Прибилитца или привратника, но Магнус воспользовался уроком Антона Спитла и в точности повторил маршрут, который тот ему показал.

Он бесшумно проник в библиотеку. Необходимости в фонарике больше не было: благодаря зеленоватому свету, проникающему через стеклянный купол, Магнус быстро отыскал лестницу, ведущую в книгохранилище, и поднялся по её скрипучим ступенькам.

– Тотем? – позвал он как можно нежнее, открыв дверцу люка. – Тотем? Не бойся. Это я, Магнус.

Внутри, как и в прошлый раз, стоял затхлый запах старой бумаги и птичьего помёта. Интересно, филин его узнает? Ведь Магнус был здесь всего однажды. Но существует особая форма узнавания – через желудок, и эта форма куда надёжнее всех других: сначала Тотем смотрел на Магнуса с опаской, но когда мальчик осторожно раскрыл свёрток с сушёным мясом и печеньем, филин тут же набросился на них, и Магнус едва успел отдёрнуть пальцы от острого птичьего клюва.

По тому, с какой жадностью ел Тотем, нетрудно было догадаться, как давно ему в последний раз приносили пищу. Интересно, сколько дней он тщетно дожидался Антона с его ежедневной кормёжкой? Впрочем, крыльями филин хлопал уже гораздо лучше. Рана его зажила, но вот добывать себе пищу Тотем по-прежнему не мог: Плевок, желая защитить своего выздоравливающего питомца от бродячих котов и Джеда, запер слуховое окно на задвижку.

Если бы Магнус не поспешил приоткрыть окно, Тотему не долго было бы и умереть здесь от голода.

– Ну и дела, старик, – приговаривал Магнус, возясь с задвижкой. – Вот это мы бы с тобой влипли! Антон бы мне голову оторвал, если бы с тобой что-нибудь случилось.

Старый филин хромая поковылял к приоткрытому слуховому окну. Он стоял, вдыхая пьянящий и морозный ночной воздух, от которого перья его взъерошились, и переступал с одной ноги на другую, как будто не мог решиться полететь после такого долгого затворничества.