– Профессор Филипп Оппенгейм, за заслуги, оказанные нашему отечеству, я посвящаю вас в великие магистры ордена рыцарей Сильвании.

Казалось бы, смех, да и только: почтенный учёный стоит на коленях перед мальчишкой. Однако ни у Магнуса, ни у его товарищей не возникло желания усмехнуться. Несмотря на невысокий рост и хрупкое телосложение, великий герцог внушал уважение, трудно было даже объяснить почему. А ещё он вызывал непонятную грусть – такая, бывает, находит, когда видишь человека, которому повезло меньше, чем тебе, и он вынужден играть навязанную роль, но несёт свою ношу с изяществом и достоинством.

Конечно, учащихся не пригласили на официальный приём, который последовал за церемонией. Но попробуй-ка удержи отряд оголодавших лицеистов от посещения театрального буфета, тем более что девочки из школы домоводства были уже там и, вырвавшись из-под контроля надзирательниц, хлопали ресницами и за обе щёки уплетали пирожные…

Магнус воспользовался общей суматохой и не побежал вместе со всеми в буфет. Он хотел найти Свена Мартенсона, но как это сделать в такой толчее?

Оказалось проще простого: надо было лишь присоединиться к толпе поклонников и журналистов, которая тянулась за прекрасной женщиной в шёлковом платье. Все хотели взять интервью у профессора, и неизвестно, как бы он смог добраться целым и невредимым до зала приёмов, если бы не двое надзирателей, старательно ограждавших профессора от толпы.

– Магнус? Вот уж кого не ожидал увидеть…

Вот он и нашёлся – стоял укрывшись за колонной, с глазами красными от чрезмерного всматривания в бинокль. Он хлопнул мальчика по плечу и воскликнул с преувеличенной радостью:

– Я-то думал, тебя держат взаперти в интернате!

– Мне тоже интересно, как вам удалось заполучить приглашение сюда, – парировал Магнус. – Все ваши враги – ну, или почти все – сегодня здесь.

– Тоже мне проблема! Мимси отменно подделывает любые бумаги.

– То есть она специалист не только по кражам, но ещё и по фальшивым документам? Класс! – Свен Мартенсон изобразил, будто снимает воображаемую шляпу. – Ты имеешь честь беседовать с его превосходительством Малроем Макколли, полномочным послом Нового Уэльса. Звучит шикарно, правда? Самое сложное было достать смокинг. Но скажи мне: тебя-то что сюда привело?

Разговаривая, он не упускал из виду прекрасную даму. Когда она удалялась, он тоже продвигался по залу и тащил за собой Магнуса. Его игривость, напускная или искренняя, начинала раздражать мальчика.

– Похоже, вас куда больше интересуют сейчас другие вещи, – насмешливо сказал он.

– А! Ты о ней? – спросил Мартенсон, и лицо его расплылось в мечтательной улыбке. – Красавица, правда?

– Нет. Ну, то есть да… Но какое это имеет значение! – вскипел Магнус. – Я пришёл просить вас о помощи, а вы, вы… Ну и ладно. Сам справлюсь.

Он развернулся и хотел было уйти, но Свен Мартенсон его остановил:

– Подожди.

– Не буду вам мешать.

– Это не то, что ты думаешь! Я знаю Алисию уже десять лет.

– Алисию?

– Алисию Оппенгейм. Дочку профессора. Я так давно её не видел, что совершенно потрясён этой встречей.

– Тогда почему бы вам не пойти и не поздороваться с ней, если вы так хорошо знакомы?

– Это очень долгая история, Магнус. Слишком долгая для того, чтобы рассказывать её здесь. Пойдём, я знаю место, где можно спокойно поговорить.

Свен Мартенсон повёл Магнуса по торжественной лестнице, не преминув бросить ещё один взгляд на Алисию Оппенгейм и её свиту, после чего тех снова загородила толпа. Просторные фойе театра были пусты, вся охрана была выставлена у входа для проверки пригласительных билетов. Приоткрыв дверь одной из лож, Мартенсон втолкнул Магнуса внутрь.

– Ну как, ты согласен? – сразу накинулся он на мальчика с вопросом.

– Вы о чём?

– О задании, которое я тебе поручил. Ты ведь поэтому здесь?

– У меня есть заботы посерьёзнее, чем следить за профессором Оппенгеймом! – воскликнул Магнус. – В лицее творится что-то ужасное, и…

– И?.. – поторопил его Свен Мартенсон.

– И я ещё не понял, можно ли вам доверять.

– Ты прав, – ответил Свен. – Мне бы следовало начать с самого начала. Ну что ж, смотри. – Он залез во внутренний карман смокинга, вынул оттуда тоненький блокнот и протянул его Магнусу. – Аккуратнее с ним. Он мне очень дорог.

Наверное, когда-то этот блокнот был очень изящным. Размером он был не больше игральной карты – такой легко можно спрятать в карман женской одежды и не измять. Розовая обложка поблёкла, чернила тоже. На каждой странице стояла дата, а затем – нечто вроде списка разнообразных загадочных названий: «Мазурка… Шотландский… Фокстрот…»

– Узнаёшь почерк?

– Откуда у вас это? – спросил Магнус, чувствуя, что бледнеет.

Хотя в ложе царил полумрак, сомнений быть не могло: в блокноте писали тем же быстрым и элегантным почерком, которым была подписана на форзаце книга «Три мушкетёра».

– Это её бальная книжка, – объяснил Свен Мартенсон.

– Каким образом в ваши руки попала бальная книжка моей матери? – повторил свой вопрос Магнус неожиданно резким голосом.

– Я её не украл, уверяю тебя. Посмотри.

Он раскрыл книжку на первой странице, где было всего несколько слов, но они произвели в душе Магнуса эффект, сравнимый со взрывом мощнейшей бомбы.

Эта книжка принадлежит Элизе Мартенсон.

– Мартенсон? – повторил Магнус. – Элизе Мартенсон?

Свен аккуратно закрыл блокнот и погладил его выцветшую обложку.

– Мартенсон – это девичья фамилия твоей матери, Магнус. Так её звали до того, как она вышла замуж за твоего отца.

Магнус не сразу отреагировал на эту фразу.

– То есть вы…

– Её брат.

Порой интуиция подбрасывает подсказки, но нам недостаёт времени, упорства или ума задуматься над ними, и истина так и не открывается… Накануне, начав листать «Трёх мушкетёров» и обнаружив там инициалы «Э. М.», Магнус немного удивился, ведь книга принадлежала матери в детстве, когда она ещё не звалась Элизой Миллион. Но он лениво отмахнулся от этой несостыковки.

За буквами «Э. М.» скрывалось имя Элизы Мартенсон, а не Элизы Миллион. Но, может, он предчувствовал нечто подобное, не признаваясь самому себе? Особенно с тех пор, как госпожа Карлсен проболталась о каком-то дяде, которого он не знал.

В любом случае переварить подобную новость было непросто, и Магнус некоторое время не мог вымолвить ни слова и только яростно чесал затылок.

– Теперь ты понимаешь, почему я выбрал именно тебя – тебя, и никого больше – в тот день, когда ты явился к нам на манифестацию?