Переворот в мозгах из края в край,

В пространстве — масса трещин и смещений;

В Аду решили черти строить рай

Для собственных грядущих поколений.

* * *

Где-то кони пляшут в такт,

Нехотя и плавно.

Вдоль дороги все не так,

А в конце — подавно.

И ни церковь, ни кабак —

Ничего не свято!

Нет, ребята, все не так!

Все не так, ребята.

Во внешней политике большевики не собирались останавливаться на достигнутом, считая российскую революцию прелюдией к революции европейской, а затем и мировой. Они искренне верили, что положили начало международному революционному движению, которое придет на помощь русской революции и в конечном итоге победит капитализм во всем мире, наивно надеялись, что в новом международном порядке не будет места ни внешней разведке, ни дипломатии.

Еще в период февральских революционных потрясений рухнула прежняя система внутренней и внешней безопасности Российской империи. Первый удар по ней был нанесен Временным правительством, лидеры которого разогнали Департамент полиции и Отдельный корпус жандармов, к последующим приложили свою руку большевики.

После Октябрьской революции большевики в соответствии со своими теоретическими воззрениями должны были полностью разрушить государственную систему Российской империи, армию и ее военно-управленческий аппарат, как оплот старого режима. Они опирались на тезис К. Маркса о замене регулярной армии всеобщим вооружением трудящегося народа. М.В. Фрунзе писал: «Эта армия подлежала немедленной ликвидации. Это решение, по настоянию товарища Ленина, и принимается партией». Новая власть установила жесткий контроль над всеми звеньями военного управления, заменяя прежних командиров своими ставленниками и, наконец, ломала устоявшийся и сложившийся аппарат. Такому алгоритму действий подверглись разведка и контрразведка.

Сначала Ленин и его соратники шли на поводу у населения России, уставшего от кровопролитной войны. Но в то же время они понимали, что для удержания власти им необходимо сохранить в своих руках многие рычаги управления страной и особенно вооруженными силами.

Большевики, до этого приложившие массу усилий для разрушения царской армии, реализуя планы реорганизации ее старых руководящих органов, решили все же сохранить в составе Наркомата по военным делам — преемника былого Военного министерства — центральный орган военной разведки и контрразведки. Уберег военную разведку от угрозы исчезновения Лев Троцкий — один из ближайших соратников Ленина. Это тот самый Троцкий, который по случаю своего назначения на пост народного комиссара иностранных дел заявил: «Я выпущу несколько революционных прокламаций к народам мира, а потом закрою эту лавочку».

Однако жизнь в эти намерения внесла существенные коррективы. Консультации Троцкого с представителями бывших союзников царской России, особенно после подписания 3 марта 1918 г. Брестского мирного договора с Германией, убедили того не торопиться, а взвешенно подойти к сохранению и развитию дипломатической службы, военной разведки для отслеживания ситуации в мире и на линии размежевания с немцами. Решение это было тем более оправданным в связи с развернувшейся с начала 1918 г. полномасштабной Гражданской войной, для ведения которой новой власти потребовались не только регулярная армия и органы управления ею, но и структуры, обеспечивающие ее деятельность. Параллельно велась работа и по подготовке к совершению мировой пролетарской революции, всесторонней поддержке революционных выступлений народных масс в других странах.

Проводя реорганизацию военно-управленческого аппарата, большевики некоторое время не трогали военную разведку. Сотрудники ГУГШ были поставлены перед выбором: бастовать по примеру служащих других учреждений или продолжать работать, сохранив военный аппарат. Общее собрание служащих ГУГШ, большинство из которых составляли проэсеровски настроенные писари, постановили: «работу продолжать и всем начальникам оставаться на местах».

Однако не все начальники этого хотели. Возглавлявший ГУГШ генерал В.В. Марушевский служить новой власти отказался. Тогда во главе Главного управления Генштаба стал помощник его начальника генерал-квартирмейстер Николай Михайлович Потапов (ноябрь 1917 г. — март 1918 г.) — профессионал царской разведки, раньше других осознавший неизбежность прихода к власти большевиков и тайно сотрудничавший с Военной организацией Петербургского комитета РСДРП(б) с июня 1917 г. Вовлек генерала в революционную деятельность М.С. Кедров — видный функционер партии большевиков, знавший Потапова еще с юношеских лет, в будущем первый начальник Особого отдела ВЧК.

Среди представителей русского генералитета, связанных с работой разведки и контрразведки и принявших советскую власть с первых дней ее существования, кроме Н.М. Потапова, были М.Д. Бонч-Бруевич, А.А. Самойло, А.А. Игнатьев, П.П. Лебедев,

А.А. Поливанов, Ф.В. Костяев, С.И. Одинцов, Ф.Е. Огородников, А.А. Балтийский, В.Н. Егорьев, А.Е. Снесарев, В.Ф. Новицкий, Н.Г. Корсун, Е.А. Искрицкий, Н.А. Сулейман, Е.А. Бернс, Ф.А. Подгурский и др. Всего на сторону советской власти перешли около 50 % специалистов разведывательного дела. Остальные — служили у белых.

Накануне революции должность начальника Отдела генерал-квартирмейстера, непосредственно возглавлявшего разведку, занимал Петр Федорович Рябиков — подчиненный Н.М. Потапова. После октябрьских событий он так и остался на этом посту.

В то время сбор разведывательных сведений за рубежом возлагался на военных агентов (дипломатических представителей) России. Они осуществляли свою деятельность как по официальным каналам в сочетании с изучением военной и гражданской прессы, так и путем привлечения тайных агентов. Тайная агентура работала как самостоятельно, так и в составе агентурных сетей, подчиненных резидентам военной разведки в определенных странах.

Первым делом П.Ф. Рябиков отправил телеграммы всем военным атташе с призывом продолжить работу в обычном порядке. Большинство поступивших ответов, в том числе из Швеции, Дании, Англии, Италии и Японии, были отрицательными — те не желали сотрудничать с советской властью. Потапов и Рябиков скрыли реальное состояние дел от комиссара и продолжали руководить заграничным аппаратом, как будто таких отказов и не было, делая, однако, основной акцент на ту его часть, что выразила готовность к продолжению своей деятельности. Одновременно велась целенаправленная работа по переубеждению тех, кто не воспринял революционные реалии. В обычном порядке продолжалось и финансирование. «Отказники» тоже не прекращали работу: «Раз большевики платят, значит, верят в соблюдение ими норм воинской этики и чести, в их

преданность Отечеству». Таким образом, были сохранены подготовленные офицерские кадры, от резидентур из-за рубежа, хотя инев прежних объемах, непрерывно поступала разведывательная информация. Рябиков по этому поводу в своих мемуарах писал: «Раз заведенная машина продолжала катиться, но, правда, с уже меньшей скоростью».

Если большинство военных агентов (атташе) отказались признать новую власть, то ряд тайных агентов (офицеров, работающих под «жрышевым» прикрытием с нелегальных позиций) российской военной разведки и после октября продолжали поставлять информацию большевистским властям. Таким образом, «запаздывание» новой власти в наведении революционного порядка в разведке в соответствии со своими представлениями о ней сохранило значительное число нелегальных резидентур военного ведомства.