— Красивое пальто, — заметила Талия.

Я запахнулся в золотистый плащ, благо в нем было так тепло.

— Да, но Немейский лев не то чудовище, которое мы ищем.

— Ну да, и близко не стояло. Нам предстоит еще долгий путь.

— О каком бы чудовище ни шла речь, Генерал сказал, что оно придет за тобой. Они хотели изолировать тебя от остальной группы, чтобы чудовище, когда появится, могло сразиться с тобой один на один.

— Он так сказал?

— Да, что-то вроде этого.

— Отлично. Люблю, когда меня используют как приманку.

— Нет соображений, что это может быть за чудовище?

Талия мрачно покачала головой.

— Но ты ведь знаешь, куда мы едем? В Сан-Франциско. Туда же направлялась и Артемида.

Я вспомнил, что сказала Аннабет во время танца: как ее отец поехал в Сан-Франциско, а она никак не могла отправиться туда вместе с ним. Полукровки там жить не могут.

— Почему? — спросил я. — Что там такого плохого в Сан-Франциско?

— Там очень густой туман, потому что это близко от Окаянной горы. Волшебство титанов — то, что от него осталось, — все еще там. Чудовищ тянет туда, как мух на мед.

— А что за Окаянная гора?

— Ты что, и правда не знаешь? — Талия удивленно подняла брови. — Спроси эту дурочку Зою. Она большой специалист.

Талия мрачно уставилась в лобовое стекло. Я не стал расспрашивать ее дальше, не хотелось выглядеть полным идиотом. Вообще я с трудом мирился с тем, что Талия знает намного больше меня, поэтому решил держать рот на замке.

Послеполуденное солнце светило сквозь проволочную сетку товарняка, отбрасывая тени на лицо Талии. Я вдруг подумал о том, как они не похожи — Зоя, церемонная и холодная, как принцесса, и Талия, щеголяющая в обносках и готовая завестись из-за пустяка. Но было в них и что-то общее. Обе были крутые. Вот, например, сейчас, сидя в полутьме с мрачным выражением на лице, Талия очень напоминала охотницу.

И тут совершенно неожиданно меня поразила одна мысль.

— Вот почему ты не можешь ужиться с Зоей!

— Что? — нахмурилась Талия.

— Охотницы пытались завербовать тебя, — высказал я догадку.

Глаза ее вспыхнули опасным блеском. Я решил, что сейчас она выкинет меня из «мерседеса», но Талия только вздохнула.

— Я почти присоединилась к ним, — согласилась она. — Однажды мы, Лука, Аннабет и я, встретились с ними, и Зоя пыталась убедить меня присоединиться к ним. Ей это почти удалось, но…

— Но?

Талия вцепилась в руль.

— Мне пришлось бы оставить Луку.

— О!

— Тогда-то мы и поссорились с Зоей. Она сказала, что я глупая. Сказала, что пожалею о своем отказе. Сказала, что однажды Лука бросит меня в беде.

Я смотрел на солнце сквозь металлическую решетку. Казалось, с каждой секундой мы едем все быстрее — тени мелькали, как в старом кинопроекторе.

— Жестоко, — сказал я. — Трудно было предположить, что Зоя окажется права.

— Она не права! Лука никогда не бросал меня. Никогда.

— Нам придется сражаться с ним, — напомнил я. — Другого пути нет.

Талия ничего не ответила.

— Ты не видела его в последнее время. Знаю, трудно поверить, но…

— Я сделаю то, что должна.

— Даже если тебе придется убить его?

— Сделай милость, — раздраженно сказала Талия. — Убирайся из моей машины.

Я так расстроился из-за нее, что даже спорить не стал.

Когда я уже вылез, она окликнула:

— Перси!

Обернувшись, я увидел, что глаза у нее красные, но то ли от гнева, то ли от печали — сказать было трудно.

— Аннабет тоже хотела присоединиться к охотницам. Может, тебе стоит подумать почему?

Прежде чем я успел ответить, она подняла стекла автомобиля.

* * *

Я устроился на водительском сиденье гроуверовского «ламборджини». Сатир спал сзади. Он окончательно отказался от попыток произвести впечатление на Зою и Бьянку, после того как сыграл им на своей дудке «Ядовитый плющ» и заставил это растение обвиться вокруг кондиционера их «лексуса».

Глядя на закат, я подумал об Аннабет. Уснуть я боялся. Я боялся того, что могу увидеть во сне.

— О, не надо бояться снов, — произнес чей-то голос рядом со мной.

Я обернулся, и меня почему-то совершенно не удивило, когда на одном из сидений я увидел бродягу с подъездных путей. Джинсы его были выношены чуть не до белизны. Он щеголял в драном пальто с торчащей клочьями подкладкой и был похож на плюшевого мишку, которого переехал грузовик.

— Если бы не сны, — сказал бродяга, — я не знал бы и половины всего, что знаю о будущем. Они лучше, чем газеты с Олимпа.

Прокашлявшись, он жестом драматического актера воздел руки.

Сны как марихуана,

Они глаголют истину.

Как это здорово!

— Аполлон? — догадался я.

Ну кто еще мог сложить такое несуразное хокку?

Бродяга приложил палец к губам.

— Я здесь инкогнито. Зови меня Фред.

— Бог по имени Фред?

— Ну, в общем… Зевс настаивает на определенных правилах. Политика невмешательства, когда поиск производится человеком. Даже когда что-то важное идет не так. И никто не хочет пачкать руки из-за моей младшей сестры. Никто.

— Так вы можете нам помочь?

— Тсс! Я уже помог. Ты хоть в окно смотрел?

— Поезд! С какой скоростью мы едем?

— Весьма быстро. — Аполлон фыркнул. — Но к сожалению, выбиваемся из графика. Солнце уже почти село. Но, сдается мне, мы уже пересекли здоровенный кусок Америки.

— Но где Артемида?

Лицо Аполлона омрачилось.

— Я многое знаю, многое вижу. Но даже мне это неизвестно. Она… словно облаком скрыта от меня. Мне это не нравится.

— А Аннабет?

— Ах, ты имеешь в виду девушку, которую потерял? — небрежно сказал Аполлон. — Хм. Не знаю.

Я с трудом сдержал возмущение. Мне было известно, что боги не воспринимают людей всерьез, даже полукровок. Жизнь у нас так коротка по сравнению с богами.

— Какое чудовище искала Артемида? — спросил я. — Хоть это вы знаете?

— Нет, — сказал Аполлон, — но есть некто, кто, может, и знает. Если вы не найдете чудовище, то, когда доберетесь до Сан-Франциско, разыщите Нерея — морского старца. У него долгая память и острый глаз. И дар знания, смысл которого порой непонятен даже моему оракулу.