— Но это же ваш оракул, — возразил я. — Не могли бы вы объяснить нам смысл пророчества?

Аполлон вздохнул.

— Ты мог бы с равным успехом попросить художника объяснить его искусство или поэта — его стихи. Это идет вразрез с замыслом. Смысл становится ясен, только если его упорно искать.

— Иначе говоря, вы не знаете.

Аполлон посмотрел на часы.

— Уже так поздно! Мне надо бежать. Сомневаюсь, что смогу рискнуть помочь тебе снова, Перси, но запомни мои слова! Поспи немного! А когда вернешься, надеюсь, ты сочинишь хорошее хокку о своем путешествии.

Я хотел было возразить, что не устал и никогда в жизни не сочинял хокку, но Аполлон щелкнул пальцами, и глаза мои закрылись.

* * *

Во сне я превратился в кого-то другого. На мне была надета старинная греческая туника, в которой здесь, внизу, было немного прохладно, и кожаные сандалии с высокой шнуровкой. Шкура Немейского льва висела на моих плечах наподобие плаща, и я куда-то бежал: какая-то девушка тянула меня за собой, схватив за руку.

— Быстрее! — торопила она. — Иначе он поймает нас!

Стояла ночь. Мириады звезд ярко сияли с небосвода. Было слишком темно, чтобы ясно видеть лицо девушки, но я понимал, что ей страшно. Мы бежали сквозь высокую траву, и запах тысячи цветов наполнял воздух пьянящим ароматом. Сад был прекрасен, но все же голос девушки звучал настойчиво и испуганно, словно нам грозила близкая смерть.

— Я не боюсь, — сказал я ей.

— А следовало бы! — ответила она, продолжая увлекать меня за собой.

Ее длинные темные волосы были заплетены в косу. Шелковое одеяние слабо светилось в сиянии звезд.

Мы мчались вверх по склону холма. Девушка потянула меня за куст терновника, и мы оба упали на землю, тяжело дыша. Я не понимал, почему девушка так напугана. Сад казался таким умиротворенным. И я чувствовал себя сильным. Таким сильным, как никогда.

— Не надо бежать, — сказал я ей. Голос мой звучал ниже и гораздо более уверенно. — Я одолел тысячу чудовищ голыми руками.

— Но не этого, — ответила девушка. — Ладон слишком силен. Ты должен обойти его и подняться на гору к моему отцу. Другого выхода нет.

В голосе ее звучало такое страдание, что это удивило меня. Она действительно была охвачена сильной тревогой, почти такой же сильной, как и забота обо мне.

— Я не доверяю твоему отцу, — ответил я.

— Можешь не доверять, — согласилась девушка. — Тебе придется перехитрить его. Но ты не можешь просто взять награду. Иначе ты погибнешь!

— Тогда почему бы тебе не помочь мне, красавица? — ухмыльнулся я.

Не могу сказать наверняка — было слишком темно, — однако мне показалось, что девушка зарделась.

— Я… я боюсь. Ладон остановит меня. А сестры, если узнают… они от меня отрекутся.

— Тогда не о чем и говорить. — Я встал, разминая руки.

— Постой! — воскликнула девушка.

Казалось, она принимала какое-то мучительное решение. Наконец она дрожащими пальцами вытащила из волос длинную белую заколку.

— Если тебе придется сражаться, возьми это. Ее подарила мне моя мать Плейона. Она была дочерью Океана, и вся океанская мощь — здесь. Мощь моего бессмертия.

Девушка подышала на заколку, и та слабо засветилась. Блеск ее в свете звезд напоминал отполированную морем раковину.

— Возьми, — сказала она. — И преврати в оружие.

— Заколку для волос? — рассмеялся я. — Как же я умерщвлю ею Ладона, красавица?

— Заколки может и не хватить, — согласилась девушка. — Но это все, что у меня есть, коли уж ты такой упрямый.

Голос девушки смягчил мое сердце. Нагнувшись, я взял заколку, и она начала вытягиваться у меня в руке и становиться все тяжелее, пока не превратилась в обычный бронзовый меч.

— Хорошо сбалансирован, — похвалил я, взмахнув мечом, — хотя обычно я предпочитаю сражаться голыми руками. Как же назвать этот клинок?

— Анаклузмос, — печально произнесла девушка. — Течение, которое застает врасплох. Не успеешь заметить, как тебя уже унесет в море.

Я хотел поблагодарить ее, но тут в траве раздались страшный топот и шипение — будто воздух выходил из огромной проколотой шины.

— Слишком поздно! — воскликнула девушка. — Он здесь!

* * *

Моментально проснувшись, я вскочил на водительском сиденье «ламборджини». Гроувер тряс меня за руку.

— Перси, — сказал он, — уже утро. Поезд остановился. Пошли!

Я постарался стряхнуть с себя дремоту. Талия, Зоя и Бьянка уже подняли металлическую сетку и скатали ее.

Снаружи виднелись заснеженные горы, испещренные соснами, солнце поднималось между двух вершин.

Выудив ручку из кармана, я уставился на нее. «Анаклузмос» — древнегреческое слово, обозначающее сильное течение. Форма была другая, но я не сомневался, что это тот самый клинок, который мне приснился.

И что я был кем-то другим, я тоже не сомневался. А девушку, хотевшую мне помочь, я все-таки узнал. Зоя Ночная Тень.

Мы находились в предместьях лыжного городка, уютно расположившегося среди гор. Указатель гласил: «Добро пожаловать в Клаудкрофт, Нью-Мехико», воздух был холодный и разреженный. На крышах домиков толстым слоем лежал снег, и грязные сугробы высились по сторонам улиц. Высокие сосны смутно виднелись внизу в долине, отбрасывая черные тени, хотя утро выдалось солнечное.

Пока мы добрались до главной улицы, отстоявшей примерно на полумилю от железнодорожных путей, я успел порядком замерзнуть, даже плащ из львиной шкуры не спасал. По дороге я рассказал Гроуверу о своей беседе с Аполлоном прошлой ночью и о том, что он посоветовал мне разыскать в Сан-Франциско Нерея.

— Полагаю, это хорошая мысль, — без энтузиазма произнес Гроувер. — Но мы должны добраться туда первыми.

Я старался не впадать в излишнюю депрессию по поводу наших шансов на успех. Не хотелось расстраивать Гроувера, но сам я понимал, что время нас сильно поджимает, ведь мы пообещали спасти Артемиду к началу Совета богов. И Генерал сказал, что жизнь Аннабет продлится только до зимнего солнцестояния. Это была пятница — до нее оставалось еще четыре дня. И еще он сказал что-то о жертвоприношении. Вот уж это мне совсем не понравилось.

Мы остановились в центре городка. Отсюда было видно все: школа, цепочка туристических лавочек, кафе, несколько лыжных кабинок и бакалейная лавка.

— Здорово, — произнесла Талия, озираясь. — Ни автобусной остановки. Ни такси. Ни аренды автомобилей. Кругом тупик.

— Но есть кофейня! — сказал Гроувер.