Летом 79-го года Везувий начал извергаться и накрыл лавой и пеплом римские города Помпеи и Геркуланум. Плиний Старший к тому времени ушел с госслужбы и жил неподалеку, вдали от своей Нарбоннской Галлии. Потрясенный этим из ряда вон выходящим явлением природы, он захотел понаблюдать за ним с более близкого расстояния и понять, что происходит. Он помчался туда, откуда все убегали, и вышел в море в Неаполитанском заливе, погрузив на свой корабль таблички, чтобы описывать на них все подробности извержения вулкана. Из-за пепла было темно днем, пемза сыпалась с неба, словно град, а Плиний, ничего не боясь, подробно фиксировал все происходящее. А когда он оказался слишком близко к источнику опасности и собрался развернуться и уплыть, он вспомнил, что в доме на склоне вулкана живут его друзья и спастись они могут только по морю. Так его научная экспедиция превратилась в миссию по спасению, которая плохо кончилась. В последний момент Плиний спас своих друзей от вулкана, но он не знал, насколько опасны газы, выделяющиеся при извержении. И ядовитый дым, увы, убил его. Но выжили все его истории, включая последнее описание вулкана, которое можно прочесть и сегодня. По его словам, дым образует облако, напоминающее зонтичную сосну. В тридцати семи томах “Естественной истории” записаны и сохранены на века рассказы Плиния, которыми он делится со всеми, и примерно два тысячелетия спустя мы все еще имеем возможность в них вслушаться. Плиний был представителем рода человеческого: написанное им устояло наперекор и вулканам, и времени. А что насчет сардинки? На что могут рассчитывать ее истории?

Наша сардинка плыла так долго, что потеряла представление о времени. Она не заметила, как вода вокруг поменяла цвет, и теперь ее чешуя отражала уже не лазурь открытого моря, а зелень подводной растительности и охру скал. Силы были на исходе, ее пошатывало. Сбивающие с толку волны подталкивали ее к неведомому месту – суше. Она почти не обратила внимание на то, как зеленая сетка вытащила ее из воды, и вот она уже плавает в пластиковом ведерке, разрисованном морскими звездами. В этот момент она встретила незнакомый взгляд – на нее смотрели глаза ребенка. И когда она, чудесным образом спасенная, уже стала уплывать к свободе и опасностям моря, сардинка решила поделиться со своим спасителем некоторыми из известных ей историй и позвала его за собой.

Пришло время и мне, как этой сардинке, снова отправляться в путь. Мне нужно еще достичь стольких горизонтов, встретить так много новых рыб, увидеть и разгадать так много тайн. А еще постараться защитить множество обитателей моря и принять множество вызовов, чтобы вновь обрести свое место в сбалансированном единстве океана и жизни. И главное, столько всего узнать и открыть в историях, которые мне нашепчут морские жители. Возможно, в один прекрасный день мы с вами снова встретимся. И быть может, я вам их перескажу.

Но, глядишь, однажды вы сами встретите сардину или кита, веслоногих рачков копеподов из зоопланктона или чайку, и они увлекут и вас в путешествие, полное удивительных повествований. И тогда вы в свою очередь поделитесь ими со мной.

А пока пусть эти рассказы качают нас на своих волнах и вдохновляют, побуждая придумывать новые и передавать их по цепочке. Потому что мир морей, как и мир слов, – пространство свободы, которое должно таковым оставаться. Все желающие накинуть узду на слова, навязать свои правила формам выражения, подобны стремящимся возвести барьеры поперек моря. Океан принадлежит всем и не принадлежит никому. Как и воображение. А потому, кем бы мы ни были – одиноким китом, разговаривающим на собственном языке, или анчоусом, движущимся внутри огромного косяка в едином ритме со своими сородичами, или изобретательным осьминогом, приставучей рыбой-прилипалой или скрытным омаром, – пусть каждый на свой лад свободно распевает свои песни.

Я надеюсь, что эти водные фантазии навеют вам какие-нибудь мечты и идеи и вызовут желание разделить их с друзьями, а может быть, эта книжка даже заставит вас по-новому взглянуть на творения природы, которых вы раньше не замечали, и вам захочется выслушать их, узнать и защитить.

Я надеюсь, что прочитанное унесет вас к новым горизонтам, неизвестным и близким одновременно, и что вы сохраните об этом воспоминание, как если бы подняли на пляже ракушку на память. И будете иногда подносить эту ракушку к уху. Говорят, в ней слышится шум моря.

Европейская алоза

Как трудно писать книгу, особенно летом в жару! Пальцы стучат по клавиатуре, словно по клавишам пианино, но без музыки. Исправляешь, удаляешь, а стоит прийти вдохновению, и компьютер тут же зависает. На улице музыканты играют на трубе. Каждый вечер одну и ту же мелодию, и так уже три недели. И стучать по клавиатуре в их ритме не получается. На бумаге писать легче, но… остаются помарки. Пока опустошается упаковка аспирина, они заполняют страницу. Страница с исправлениями на каждой строке пугает меньше, чем пустая страница, но ненамного.

Истории создаются, чтобы жить, чтобы их рассказывали, выразительно жестикулируя, создаются ради друзей, их вопросов и удивленных взглядов. Записывать истории трудно, потому что нужно сделать их неподвижными, превратить в застывший портрет, то есть свести к одному измерению и выбрать один-единственный угол зрения. А уж морские истории поди поймай в словесную сеть! Наверняка поэтому ни одна сардинка не написала пока книгу.

Я часто задавал себе вопрос, что бы подумала сардинка о том, что я пишу. Я боялся отдалиться от мира, который описываю, сидя за столом в кабинете, в городе, перед экраном. Я ведь все сводил к черным буквам на белом фоне и потому боялся утратить связь с рассказываемыми историями, потерять их нить. И этот страх мешал двигаться вперед. Мне было необходимо пережить все заново, еще раз их послушать. Мне требовалось подтверждение, что я ничего не искажаю и честно следую рассказам морских обитателей.

Жужжание на столе: мой телефон завибрировал, предупреждая, что кто-то что-то написал мне. Лучший способ отвлечь от работы и лишить вдохновения. Думая о своем, я открыл сообщение. Оно было прислано через инстаграм. Друг ставил меня в известность об экстраординарном событии: недавно в Париже заметили европейских алоз.

Алоза, рыба из семейства сельдевых, была для меня только легендой. В детстве мне рассказывали, что эта гигантская рыбина раньше поднималась от моря по всем рекам Франции, как лосось, чтобы нереститься в пресной воде. Последние заходы алозы в Сену датируются 1920 годом. С тех пор плотины и загрязнение воды препятствовали их миграции, и рыба, с которой связаны многочисленные гастрономические и народные традиции, исчезла. Но качество воды стало мало-помалу, пусть и очень медленно, но все же улучшаться, и алозы вернулись. По крайней мере, в интернете ходили такие слухи. Я не мог пропустить возвращение этих рыб. Я ответил другу: “Встречаемся завтра на реке”.