он, потерять память – ужасно. Я готов броситься под машину, лишь бы не лишиться рассудка до пенсии или после. Соглашусь забыться только на смертном одре! Неужели он ничего не понимал, совсем не тяготился своим состоянием? Врачи твердили, что отец чувствует себя сносно и не хнычет из-за погоды. Он обрел покой? То есть покой, и даже счастье есть форма помешательства? Не хочется в это поверить. Но зато я видел того, кто действительно счастлив. Жалею, что когда он находился в здравом уме, я мало общался с ним, и он не испытывал стремления к сыну. Я старался доказать, что лучше него, что смогу многого добиться, что буду отличником. Он работал инженером в секретном оборонном институте, создавая ракеты малой и средней дальности, но его проект заморозили, и он сдался, перестав тренировать мозг, переключившись на газеты и зомбоящик. Если нет любимого дела, желанной цели, мозг закисает. Нужно напрягать серое вещество, чтобы оно пребывало в тонусе, решало актуальные задачи, именно поэтому я занимаюсь авантюрным бизнесом. В этом есть свои минусы, зато нейроны в отменной форме. Обратная сторона – истощение и бессонница. Как-то отец предупредил меня, чтобы я никогда не включал задний ход. Вроде бы он хотел покаяться, что рановато сдался, но не успел сформулировать. Я прочитал что-то в его глазах. Он был ярый большевик, участвовал в гонке вооружений, опасался ядерной войны и превентивного удара западной коалиции. Перед кончиной он постоянно предупреждал о вторжении и призывал нажать «красную кнопку». Бедный старик совсем развалился в труху, хотя, может быть, что-то предугадал. Он был добрый, но скрывал доброту, от него ждали несокрушимых идеалов, и он не обманывал ожидание партии. Он хотел научить чему-то, а я брыкался, отказывался от бесплатных уроков. Какой же я кретин! Он был достойным представителем великой эпохи!

– Что бы вы сказали ему сейчас?

– Сейчас?

– Если представить, что появилась уникальная возможность, будто он сидит перед вами?

– Я бы сказал: старик, ты пророк, запад наступает! Как же нам нужна твоя ракета! Надеюсь, ты успел передать свои разработки последователям! – Александр громко рассмеялся и замер как монумент с вздернутым носом. – А если отбросить обиды, то я горжусь им. Пожму его крепкую, холодную руку, крепко обниму и скажу, что я пытаюсь быть на него похожим, только не верю в теорию заговора.

– И все?

– Разве этого мало? Наверно, что-то еще добавлю, только сейчас сложно сосредоточиться. Может быть, нужно написать ему письмо на небеса?

– Если очень хочется, напишите.

– Напишу! Обязательно напишу! – Александр схватил стакан с остывшим кофе. – Завелся! За тебя, папа!

Что же с ним происходит? Гримасничает или проявляет искренность?

История про отца похожа на правду, значит, удалось вытащить изнутри нечто стоящее. Вряд ли Жанна застала его врасплох и поставила в неудобное положение. Что-то подсказывало ей, что он повторял отцовскую легенду миллион раз, уж слишком складно и прозаически получилось.

– Принятие и прощение близких даются с трудом, но открывают значимый ресурс в настоящем, – объяснила Жанна. – Возможно, вы заметите позже, или скоро придут яркие сновидения, или вспомнится что-то еще.

– Не хотел бы по ночам видеть папашу! Хочу приятные сны, – с подковыркой произнес Александр. – Вообще спится так себе, не получается полноценно расслабиться, и проклятый будильник будет в самых неудобных местах! Мы еще обсудим родителей?

– Конечно! Запретных тем нет, – сказала Жанна, запнувшись, словно расширила заданные границы.

– Почему это так важно? – спросил Александр, выпрямив спину.

– Родители создают нас. Мы продукт их системы. И только глупцы отрицают великое значение ранних переживаний, – сказала Жанна, подавляя кашель.

На том и остановились. Гомеопатия должна оставаться гомеопатией. Оставшиеся сеансы прошли вольготно и на одном дыхании. Анализировать женщин куда приятнее. Жанна понимала их, будто читала книги между строк, не откланялась от выбранной стратегии и не испытывала надуманных опасений. Тамара жадно поглощала самые сомнительные заявления терапевта, а Вика саботировала прогресс и посещала Жанну абонементом, следуя моде на психологическую культуру.

Подспудно Жанна ждала вечера, чтобы пересечься с психологами Дашей и Любой. Три года назад они вместе завершили обучающую психотерапевтическую программу, поддерживая друг друга в сплоченном треугольнике, и сохранив близкие отношения в настоящем.

В кафе Жанна появилась последняя.

Подруги обменивались визитками и увлеченно выбирали десерт.

– Привет, детка! Ты опоздала?! Точно выпадет снег! – воскликнула Даша, самая целеустремленная выпускница потока с взглядом тюремной надзирательницы, изящной фигурой и неизвестно как накопленными житейскими знаниями. Дарья занималась клиническими исследованиями, публиковалась в научных монографиях и выступала экспертом в медийном пространстве, вызывая белую зависть.

– Видишь, как ты во мне ошиблась, – съязвила Жанна.

– Каюсь, – согласилась Даша, ткнув указательным пальцем в сливочный чизкейк. – Ты на диете?

– Нет!

– Тогда два, пожалуйста, – крикнула она официанту и кокетливо подмигнула, словно раскусила его насквозь.

– Чувствую, ты хочешь чем-то поделиться?

– Разве?

– Сто процентов! Ты на пределе? Пашешь без выходных?

– Когда как, – фальшиво улыбнулась Жанна, подвигая к себе меню.

– Понимаю! – сочувственно произнесла Люба, выпучив выразительные глаза. Несмотря на зрелый возраст, она сохранила подростковую внешность, привлекая и отталкивая беспечной наивностью. – Я жду не дождусь отпуска. Как дела в больнице?

– Там никогда ничего не меняется, – пробурчала Жанна. – Сидим от звонка до звонка и пишем, пишем, пишем.

– Что пишите? – надменно спросила Дарья.

– Заключения, диагностику. Психопаты и психотики. Скукотища.

– По-моему, очень увлекательно! Я бы устроилась в клинику – невероятный опыт! – помпезно воскликнула Люба. – А кто я? Школьный психолог! Привет, недалекие предки! Дети как дети от перемены до перемены. Меня тянет к взрослым, копаться в их казематах разума, однако все проблемы формируются в прошлом, поэтому я занимаюсь их профилактикой, веду обучающие группы и организую праздники. Я даже молчу, насколько психологическая помощь показана учителям. Я стесняюсь предлагать им свои услуги, и они не сдаются и терпят как святые мученики. Как их растормошить?

– Говори о себе, и кто-нибудь обязательно откликнется.

– Похоже на саморекламу.

– А как ты хотела?

– Так я пользуюсь положением, а по должности должна заниматься только учащимися.

– Не вижу логики! – хмыкнула Даша. – Это самопрезентация, не более! Кто, если не мы? Нас никто не продвинет, девочки!

Болтовня ни о чем прекратилась, когда принесли чизкейки.

Попробовав аппетитный кусочек, Жанна не удержалась и призналась в сомнениях относительно Александра.

– Случай нуждается в подробном анализе, – заявила Дарья. – Ты не должна уклоняться от вызова. Для тебя это точка личностного роста. Бессознательное пациента улавливает твой страх, и тогда может наступить резонанс, сближение или отдаление. С такими вещами не шутят. И пока ничего криминального не произошло.

– Вроде бы нет.

– Сохраняй терапевтическую дистанцию, не позволяй