…Внезапно в комнате начинают мигать лампочки. И торшер у кресла, и люстра на потолке, и бра в коридоре. Резко, сильно, пугающе. Спустя минуту они разом взрываются, наполняя пространство искрящейся радужной пылью. Она не оседает, а висит в воздухе, постепенно обволакивая тело спящего Олега. Проникает сквозь кожу, лицо уснувшего начинает блистать оттенками радуги. Голова и туловище растворяются, смешиваясь со сверкающей пылью. Вихрь взвивается к потолку, шарахается вправо и влево, как пчелиный рой, мечется, словно пытаясь найти выход… И замирает перед погасшим экраном телевизора. Проходит мгновение. Рой, в котором смешались стекло, распылённое на молекулы тело Олега и капли пива с горлышек бутылок, начинает всасываться в телевизор, покрывает поверхность экрана целиком, наподобие радужной плёнки. Камера показывает настенные часы. Стрелка сдвигается с десяти до двенадцати. Загадочная плёнка исчезает. Нет больше ничего – даже следа на гладкой и тёмной стеклянной поверхности, словно болото сомкнулось, поглотив свою жертву. Грохот. По экрану ползут трещины, постепенно сливаясь в клубок паутины. Взрыв. Из дыры в телике вырывается тень. Расплывчатые очертания посреди мёртвой сумрачной комнаты. Силуэт борется, пытается вырваться… Но его возвращают обратно. Комната погружается в полнейшую тьму. Мигает одинокая уцелевшая лампочка, вспышки похожи на конвульсии умирающего. После этого – совершенно чёрный экран.

Обрыв плёнки.

(район Баррио де Чино, Лима, 27 октября 2014 года)

…Художник торопился. Он должен сделать модель последней куклы к вечеру, иначе трудновато будет успеть на свидание. Любви не нравится ждать, она всегда назначает встречи в определённое время. Опаздывать ни в коем случае нельзя – всё закончится тем, что они долго не увидятся. Он всегда смотрит на неё, чуть скосив глаз, ревниво ловя взгляд соседа-Подмастерья. Любовь коварна. Она цинична и игрива. Действует по-разному. Порой, похоже, она выбирает сразу двоих и готова отправиться с ними в постель, предавшись оргии, как жена императора инков. Иногда любуется лишь Художником и сразу же завлекает в свои сети Подмастерье, ни дать ни взять опытная шлюха из Баррио де Чино. Она горяча, холодна, изменчива, верна – и эти качества возбуждают до безумия, до дрожи в глубине сердца. Он любит её без памяти… как никого прежде.

Художник и Подмастерье изнемогают. Терзаются. Ждут.

Он уже свыкся с запахом крови на скотобойне и почти не замечал его. Главное – хорошо отмыться. Убийца специально кипятил воду после процедур, добавляя в ванночку лавандовое масло. Чаще всего он заходил сюда как богатый сеньор, в пиджаке и галстуке, периодически – в обличье бездомного бродяги. Однако бойню всегда покидал денди – в чистой новенькой одежде (покупалась заранее), вымытый, надушенный, элегантный.

Мёртвая женская рука звучно шлёпнулась в соляной раствор.

Он внимательно рассмотрел ногти покойницы. Вроде всё отлично, но безымянный палец подкачал – придётся заменить другим. Сколько друзья уничтожили моделей, чтобы собрать нормальную куклу? Трудно сказать. Они долго тренировались, и большинство первых образцов, если так можно выразиться, ушло в утилизацию. Сорок девушек? Или пятьдесят? Значения не имеет. Их бы вообще не начали искать, не установи они кукол на видных местах Города Королей. К счастью, почти успели. До diablada осталось совсем немного, и тогда… У него захолонуло в груди от мысли, что будет ТОГДА… Он глянул вниз – прямо в огромную ванну, полную разрубленных тел. В бело-розовой жидкости, пахнущей морской солью, колыхались головы, руки, ступни, женские груди разного размера. Художник брал их, деловито примерял, сравнивал, чётко представляя будущую куклу, брезгливо выкидывал «ненужные» части в стоящий у ног железный ящик.

Ох, святая Дева Мария, сколько на этот раз отходов!

Но зато получится полный идеал. В Уку Пача оценят подношение, и во время «дьяблады» явится некто, на чью помощь он очень и очень рассчитывает. Художник не такой дурак, как Подмастерье. Того пришлось долго убеждать, доказывать и уговаривать… И он, похоже, до сих пор подозревает, что это приятель закопал на огороде горшок с золотом. Да вот, конечно, делать ему больше нечего. Деньги приносят именно нерождённые, хотя эти злобные твари ему изначально не нужны. Уродливые подземные демоны – лишь свита для могущественного короля: пажи, официанты, слуги. Что могут даровать нерождённые? Да господи боже мой: славу, богатство, власть, призрачную армию мертвецов. Но на чудеса они не способны… А для обретения истинной любви требуется самое настоящее чудо – от опытного обитателя Уку Пача, профессионала своих дел. Там, в подземелье, он почти бессилен и не использует и половины своей магии, однако кровь жертв сквозь землю напитает его сердце мощью. И монстр, безусловно, отблагодарит скромных поклонников. Ведь на самом деле ему ничего не стоит сотворить чудо… А Художник и Подмастерье способны предложить существу из подземелья кое-что взамен. Скажем, оставить демона на Земле на долгие годы, даровав ежедневное вознаграждение в виде человеческой плоти и крови. Художник улыбнулся, вспоминая раскопки в Куско… Бестолковые испанцы, впервые вплотную столкнувшись с потусторонней силой, пришли в ужас, особенно после гибели одного за другим братьев-конкистадоров. Вице-король в панике и вовсе повелел уничтожить ходы в Уку Пача. Глупец. Ну и что сейчас представляет собой Испания, раньше вся из себя сказочная, роскошная империя, где никогда не заходило солнце? Даже короля нет – свергли, бедняга Альфонсо сбежал, теперь у власти в Мадриде республиканцы. А ведь всё могло обернуться иначе… Пожертвовав жалкой тысячей девушек для насыщения нерождённых, испанцы овладели бы не только Южной Америкой, но и всем остальным миром.

Ему самому царствовать даром не нужно. Деньги – тлен, а власть – для военных и импотентов.

Единственное, что правит планетой, – любовь, и только она одна. В последних классах гимназии на уроках истории Художник изучал деяния монгольского полководца Чингисхана – и был поражён… Уже совсем состарившись, полководец без памяти влюбился в молоденькую наложницу, свою младшую жену Кулан-Хатун. Вот подумать только: океаны крови, завоевания от Китая до Европы, и пожалуйста – могущественный завоеватель у ног девочки с обкусанными ногтями, от одежды которой пахло потом и верблюдом (они ж кочевники). И чем Художник лучше? Мог ли он думать, что станет сходить с ума по этой женщине? Засыпать с её именем на устах? Целовать её портрет? И, стыдно признаться, ублажать себя руками под простынёй, представляя, как она оседлает его тело в самую первую ночь их физической близости.

Художник зажмурился, ощутив эрекцию.

Он опустил ладонь в розовый от крови раствор, мечтательно и плавно пошевелил пальцами – словно музыкант, примеряющий смычок к виолончели. Жизнь бренна, и куски моделей подтверждают самые грустные догадки. Любая женщина всего лишь мясо и кости. Да ещё комок довольно зловонных кишок, не заметных в животе под красивым платьем, пока ты флиртуешь с ней за бокалом вина. А едва её полюбишь – так сразу и фея, и котик, и невообразимая прелесть. И цепенеешь в пылу любовного сумасшествия, и понимаешь, что дышать-то без неё не можешь, жизнь тебе не мила. Вот у него аналогично. Лишь Уку Пача поможет излечить болезнь. Там вообще могут всё. Нет, даже и не думайте, он не заставит Любовь вожделеть его – это было бы неправильно и кощунственно. Их следует просто познакомить… А дальше посмотрим, кому повезёт, мужлану Подмастерью или утончённому эстету Художнику. Да уж, посмотрим.