Он вызывает богов.

«Нерождённые» – лишь подспорье, боевая сила, солдатские массы: не щадя себя, они проложат дорогу своим повелителям, помогут им оказаться на поверхности. Боги, не выдержав искушения куклами и кровью, явятся в наш мир после начала diablada, первого ноября… Значит, в ближайшие часы принесут ещё одну жертву, возможно, последнюю. И тогда по приглашению Художника в Лиму придёт НЕКТО. Или Тиву. Или Анчанчу. Или другой царь чудовищ, не важно. Всю последнюю неделю Город Королей потряхивает – каждый день мелкие землетрясения… Чуть-чуть, никаких разрушений. Но инки, как гласит книга, свято верили: это верный знак, что армии демонов прорываются наружу.

Словно в подтверждение его слов, комната содрогнулась.

С потолка просыпалась чёрная от старости пыль, задребезжали и поползли по столам чашки, мелко замигали лампочки. Хуарес выронил трубку телефона, полицейские бросились к выходу. Михаил не шелохнулся, и к нему подскочили два капрала.

– Эль капитано, – мягко взяли они начальника за локти. – Извините, пора на улицу…

…Стоя на тротуаре, Мигель вдыхал запах моря. Полицейские истово крестились, призывая на помощь Деву Марию. Крестным знамением осеняла себя и целая толпа собравшихся на улице индейских женщин – в цветастых покрывалах и шляпах-котелках. Михаил усмехнулся. В XVII веке вице-король Перу под страхом тюрьмы обязал индейцев носить европейское платье, но они так и не поняли, какое мужское, а какое женское, – с тех пор в простонародье девушки надевают котелки. Религиозный экстаз длился недолго: хлынул дождь, и молитвы в одночасье сменились ругательствами. К счастью, трясти тут же перестало, и сотрудники полиции (с той скоростью, с коей покинули обжитые рабочие места) вернулись. Михаил сразу обратил внимание на хрипящий телефон.

– Слушаю.

– Эль капитано, – задребезжала трубка. – Мы с Луисом выполнили ваше задание.

– Прекрасно, – кивнул Мигель. – Вы нашли Энрике? Срочно доставьте его сюда. Полы уже с неделю не мыты, и вообще – у нас никто не прогуливает работу без объяснения.

Трубка издала странный треск, похожий на всхлипывание.

– Прошу прощения, сеньор, – хрюкнула мембрана. – Но это никак невозможно. Он мёртв.

– Что?!

– Его труп наверху, на плато у святилища Корпус Кристи. Там ещё человек пятнадцать, индейцы из охраны. Мы прошлись по всем хижинам. Кто-то перерезал им глотки, судя по всему, это случилось ночью, пока они спали. Что прикажете делать, сеньор?

Не ответив, Михаил повесил трубку.

…Он теперь точно знал, что нужно делать. Но этим следовало заняться в одиночку.

(конец августа – начало октября 2015 года)

…Сцена снята в довольно модной сейчас манере «дёргающейся камеры», по типу «свифт-колора»: вроде бы и не чёрно-белое, но в то же время и не цветное. Персонажи чуточку расплываются и светятся по краям, как это принято в современном кино, когда показывают воспалённый бред или наркотические «трипы». Съёмка немного замедлена, хотя и не слоу-мо. Обычно главные герои фильма так вспоминают сон, который видели очень давно.

…Аэропорт в Москве. Кажется, Домодедово или Шереметьево – самый стандартный. Царит отпускной сезон, залы переполнены: стада потных людей в шортах и цветастых рубашках тащат за руки ноющих детей, скрежещут чемоданы на колёсиках, громом гремят объявления о прибывших-убывших рейсах. Камера плавно «наезжает» на розовощёкого туриста в тёмных очках, с рюкзаком за плечами, – он ничем не выделяется из толпы: в шортах по колено и гавайке с зелёными пальмами стоит в очереди на регистрацию. Зритель сразу узнаёт Олега Смолкина. Камера переключает картинку, как бы отматывая время вперёд, и вот Олег уже летит в самолёте, ёрзая в неудобном кресле экономкласса. Стюардессы, скучно улыбаясь, везут по салону тележки, Олег пьёт томатный сок из пластикового стаканчика. Затем пассажиров спрашивают, курицу или рыбу они желают, и большинство голосует за курицу, хотя она неотличима по вкусу от микроволновочно-целлофановой рыбы. Аэропорт пересадки. Судя по громадным свиным ногам с копытцами, массово висящим на крюках в duty free, – Испания. Олег бесцельно бродит между прилавками, сонно покупает пару упаковок с хамоном, бутылку текилы, думает, взять ли конфет, но в итоге кидает коробку обратно на полку. Говорит по мобильнику, и зритель едва различает его голос посреди аэропортовского шума. «А, Саш, привет. Не, я в отпуске. Не-не. Всё время на Кубу да на Кубу, а тут решил по Южной Америке прокатиться по приколу. Венесуэла там, Рио-де-Жанейро, Боливия, Перу. Да, ништяк. Согласен, бабла жалко, кризис… Но я три года собирался, и сам понимаешь: один раз живём. Что такое бабло? Умрёшь, с собой не возьмёшь. Не, Вика не поехала, ты ж её знаешь – она вируса эбола боится. А? Да ей пофиг, что эпидемия в Африке. Она ж курица и никогда в географии не разбиралась. Что? Чего? Ааааа… Да нет, недельки на четыре, по полной программе. Потом фотки в Фейсбуке вывешу, Вика от зависти сдохнет – она дальше Антальи своей носа не высовывала. Да, давай, обнимаю, счастливо». Щелчок. На экране – новый самолёт: больше, комфортабельнее. Стюардессы в зелёной униформе. Олег спит, свесив голову набок, на откидном столике катается пара стаканчиков, внутри точно был не сок, – какой же турист не поддастся русскому народному способу сократить долгий перелёт? Авиалайнер снижается, заходит на посадку со стороны лазурного океана, в окошко видны пальмы и жёлтенькие здания так называемого мавританского стиля. Зевающий во весь рот Олег у кабинки пограничного контроля. Розовый штампик на странице паспорта, получение чемодана (пришлось побегать за ним, догоняя ленту), встреча с представителем отеля, гонки в раздолбанной машине по улицам города, регулировщицы – исключительно женщины[23]: Смолкин с удивлением рассматривает из окна драндулета смуглых сеньорит в оливковых мундирчиках. Гостиница – по виду «трёшка», обшарпанная, но в то же время приличная. Посапывающий на кровати Олег. Вечер. Бар. Знакомство, беседа, объятия смуглой девушки с ярко накрашенными губами: рот похож на мишень. Олег склоняется к её уху, она кивает, смеётся, он роется в портмоне, достаёт пятидесятидолларовую бумажку. В номере. Девушка верхом на мужчине, ритмично двигается, бёдра лоснятся от пота, – камера показывает соитие с разных сторон, но весьма целомудренно, грудь и ягодицы партнёрши Смолкина прикрыты тонкими чёрными полосками. Утро. Олег кидает в стакан круглую таблетку, и она сейчас же взрывается пузырьками пены. Жадно пьёт, держась за голову. Падает в постель и спит дальше – рядом с обнажённой мулаткой, зарывшейся в одеяло.

Затемнение. Следующие кадры, как новой серии.

Олег запечатлен в океане, на фоне ревущих морских львов и пингвинов, борт лодки украшает табличка: «Экскурсии на острова у города Писко». Он же, борясь с тошнотой, разглядывает с приличной высоты рисунки в пустыне: сидит справа от пилота в двухместном самолётике, надпись на крыле: «Naska Airlines»[24]. Снова Олег – с довольным лицом делает селфи на айфон у стен помпезного колониального собора, он же – среди развалин и зелени Мачу-Пикчу, уже куда менее улыбчивый, со следами от укусов насекомых на лбу и щеках. Рядом пасутся ламы, – заметно, что Смолкин старается встать поближе к животным ради хорошей картинки. Вечер. Покупка репеллентов против мошек, а также пилюль от горной болезни («сороче») в аптеке. Бар в тёмном помещении. Олег пьёт пиво «Кускена» из бутылки с узким горлышком и почёсывается во всех местах, матеря кровососов. Светлое время дня. Наш герой гуляет по улицам среди величественных зданий эпохи Средневековья, стоящих на фундаменте из чёрных плоских камней. С удивлением рассматривает фреску внутри католической церкви: Иисус и апостолы с лицами индейцев на тайной вечере едят жареную морскую свинку[25]. «Щёлкает» изображение со вспышкой. Ругается со служителем храма (фотографировать запрещено!), суёт ему цветастую бумажку. Выбирает сувениры у торговцев на Плаза де Армас. Вновь в аэропорту, зевает во весь рот с недосыпа. Летит в другом направлении. Пляж с белым песком. Танцы извивающихся мулаток в цветастых платьях. Стук барабанов. Сплетение тел, тёмного и белого, в гостиничной кровати. Быстрое мельтешение кадров – лодка, бирюзовая вода, пальмы, попугаи, кокосы, гидросамолёт, подпрыгивающий на гребешках волн, коктейли с бумажными зонтиками в бокалах, перекрестье лазерных лучей на танцполе, бесшумное бурление таблетки аспирина, смазывание кожи на плече кремом от солнечных ожогов. Вновь перелёт внутри огромного авиалайнера, спящий Олег. Его кислое лицо – крупным планом при выходе на улицу из здания аэропорта. Жуткая метель: на загорелые щёки туриста, закручиваясь в воздухе, садятся снежинки. Такси до дома – как обычно, по диким пробкам, колёса вязнут в размякшем снегу, с резины стекают струйки чёрной воды. Олег на работе – подарки, сувенирные статуэтки, ром, общение с начальством. Звонок Вике, – судя по мимике говорящего, вряд ли обсуждают что-то хорошее. Вечер. Олег в гостиной на диване смотрит по телевизору порно, рядом столик с бутылками пива. Под рукой на тарелке – полупрозрачные ломтики вяленого мяса, упомянутый хамон из duty free. Вскорости (идёт отчаянная перемотка кадров) тарелка пуста, Олег идёт на кухню подрезать ещё ветчинки. Нож скользит, попадает по пальцу. Кровь, ругательства, пластырь из аптечки. Смолкин возвращается, ставит тарелку, но задевает бокал с пивом – тот падает и разбивается вдребезги. Олег устало матерится. С ужасным неудовольствием убирает осколки, затем на полке возле телевизора, отодвигая ненужные предметы, ищет новый бокал. Вновь включает пультом экран и с усмешкой наблюдает, как пара мужчин сосредоточенно пытаются удовлетворить крашеную блондинку. Бутылки одна за другой пустеют, на свет божий предсказуемо является шкалик «Белой лошади». Конец пиршества. Олег склонил голову набок, его рука бессильно свесилась с кресла. Он спит.